Из Тьмы (Арка 5)

Всё же я несколько перешагнула границы своих полномочий и прижала даже тех, кого Сайкю приказал по возможности не трогать. Понятно, что пожелания министра разведки — не то, о чём можно узнать из слухов, отчего пределов моих полномочий Сюра не знает. Да и «не трогать по возможности» ещё не означает, будто я обязана смотреть на их делишки сквозь пальцы. Особенно в той ситуации, что сложилась в провинции сейчас. Нет у нас такой возможности. Но если Сюра нажалуется папочке, а тот начнёт задавать Сайкю каверзные вопросы…

Кивнув на слова блондинки, делаю ещё один шаг назад, чтобы, поманив за собой девушку, направиться к широкому кожаному дивану.

— И где это я тебя обманула? — спрашиваю, когда мы с Эрис уселись на диване перед стеклянным столиком, на котором вскоре появившаяся Сена расставила чайник и чашки (вазочки с засахаренными фруктами, печеньем и конфетами — уже стояли) и, постреливая любопытными глазами, ушла.

Нарочито не торопясь, угу.

— Разве ты и Натал… — судя по почти осязаемой горечи, что прозвучала в голосе девушки, о (инсценированной) смерти моего друга и её первого возлюбленного Эрис уже откуда-то знала. Занятно: значит, не только у Натала сохранились чувства. — Разве вы не говорили, что являетесь учениками Школы Боя?

— А разве это не так? — насыпав себе в чашку несколько ложек сахара и начав его перемешивать, спрашиваю я. — Чем Подземная База не Школа Боя? У нас были учителя, инструкторы… Кстати, один из них, самый лучший и уважаемый всеми нами, оказался здесь. Он героически сдерживал северян по ту сторону границы. А когда мы пришли на помощь и помогли его войскам отступить в тыл для перегруппировки и пополнения рядов, местные предатели подло его убили, — аккуратно (но внутренне досадуя на свою несдержанность: душевная рана ещё болит, но самоконтроль никто не отменял) кладу на блюдце согнувшуюся в руке ложку. — Натал хотя бы выбыл случайно, из-за разборок дворян, которые мы приняли на свой счёт. А наш инструктор, который для многих заменил фигуру отца… он жертва моей ошибки и чужой запредельной подлости.

— Я соболезную тебе, Куроме, и вместе с тобой скорблю о Натале, — положив руку мне на плечи, сказала Эрис. И зашмыгала носом.

Тоже приобнимаю её за талию. Некоторое время сидим молча, погрузившись в тягостные раздумья. Даже я, пусть и знала о том, что друг жив, отчего была спокойна за Натала, до сих пор тяжело переживала гибель Джона, хоть обычно и не слишком это показывала. Может, его смерть и не результат одних лишь моих ошибок и недоработок, однако частичная вина на мне определённо висит. И несмотря на понимание необратимости случившегося, а также «толстую кожу», сформированную «любимыми» командирами и регулярными смертями друзей и товарищей, чувства вины и потери, пусть начали меркнуть, но периодически возвращались, ложась на сердце стылым грузом.

Тихо вздохнув, на треть опустошаю чашку со сладким, крепким и горячим напитком, не забыв закусить печеньем. Стало легче.

— Так ты из-за убитого наставника это всё устроила? — посмотрев на меня покрасневшими глазами, Эрис промокнула лицо платком.

Не добившись ответа и глянув на сосредоточенно уничтожающую печенье подругу — не то чтобы я не могла подавить эмоции ментальным усилием, но в данном случае выгоднее действовать более ортодоксальным образом, да и присутствие Эрис меня расслабило; и даже чрезмерно, учитывая, в чью команду она входит — через некоторое время девушка пододвинула себе блюдце с чашкой.

Будучи эмпатом, владелица тейгу Грейт Тремер прекрасно понимала причину молчания сероглазой воительницы, поэтому тактично поддержала продемонстрированное желание попить чая в тишине. И не зря: приятное горячее питьё помогло окончательно успокоиться, прогнав жжение в глазах и развеяв комок в горле, что образовались при воспоминании о погибшей первой любви. После, когда она потянулась к сладостям, решив отдать должное и им, блондинке и вовсе удалось окончательно взять себя в руки. Атмосфера даже стала по-своему уютной.

— «Это всё» — означает чистку в городе и провинции? — когда закончилась чайная пауза, я, налив себе ещё, с готовностью поддерживаю предпринятую до неё попытку перевести тему.

Замолкаю, вопросительно глянув на собеседницу, дабы она что-то сказала, однако успокоившаяся и приготовившаяся слушать девушка не спешила меня перебивать, лишь смотрела с ожиданием, да хомячила мои — не жадничать, у меня ещё много! — сладости с чаем.

Что же, раз ей настолько интересно, что меня боятся сбить с темы, то начнём.