Из того ли то из города (СИ)

Выбрался, наконец, Илья из валежника-бурелома. И оказался на поляне, такой огромной, что никак не меньше их деревушки размером будет. Дорога здесь хорошо видна, не собьешься, а ведет она прямиком к дереву здоровущему. Никогда Илья таких прежде не видывал, до того здоровущее. Человека четыре, а то и все пять за руки взяться должны, чтобы обхватить. Торчит из земли этакая бочка, высотой примерно в два роста, дальше же во все стороны сучьями разбегается, в половину этой самой бочки размером. И вверх торчат, и к земле спускаются, и промеж себя переплелись, ровно змеи по осени. Этакий великан многорукий, зеленью обсыпанный. Не сразу и разберешь, что дуб. Один он тут такой, а кажется - все семь, или сколько их там у Сороки было? На таком дубе сто разбойников спрячется - не заметишь. Ну, не сто, конечно, но человек двадцать - это уж точно. С него желудей набрать - год свинью кормить можно. Соловьиный дуб, к ворожейке ходить не надобно. Про такой один рассказать - никто не поверит, а вот ежели про семь рядышком... Хоть и против правды, а на правду более похоже.

Дорогу же так проложили, никак краем не обойти. С другой стороны, кто ж про разбойников мыслил? Под таким деревом никакая гроза не страшна, ни буря. В лесу все поломано-переломано, а этот - как скала каменная, даром что посреди ровного места.

Хоть и не видать следа человеческого, опаску терять не след. Сел Илья на коня, - допрежде он его в поводу вел, - повел плечами: удобно ли щит к руке скользнет, ежели что; пока же пусть за плечами побудет, спину побережет. Рукой правой пошевелил - как-то она там булава, коли понадобится, в ладонь ляжет. Доволен остался. Тронул коня, потихоньку, шагом, к дубу направился. Старается сразу весь его в глазах держать, чтоб не оплошать.

Все ближе и ближе дуб. А потом - раз! - и обнаружился, на суке могучем сидючи, муж здоровенный. То - не было, не было, а тут, ниоткуда возьмись, обнаружился. Ничем таким не приметный, по виду сказать, даже увалень. Шишок эдакий. Или вот Емеля из сказки, что ему в детстве сказывали, который благодаря щуке в зятья царские угодил. Илья его именно таким его и видел, как тот, что на суку обосновался. Ноги свесил, лаптями машет, а руками что-то теребит. На вид - безобидный. Даже домашний какой-то.

Ну, коли один обнаружился, тут уж, Илья Иванович, ухо востро держи. Не дай себя видом простецким обмануть, - дорого станет.

Приближается Илья, вот уже и совсем близко, а тот ровно не замечает. Он, оказывается, мастерит что-то: вертит в руках, и ножом то тут струганет, то там ковырнет. Отведет руку, глянет, и снова возится. Нет ему до Ильи никакого дела. Не вовремя, мол, прибывши.

- Слышь, мил человек, ты тут такого вот Соловья-разбойника не встречал? - Илья спрашивает. Не век же пнем посреди дороги торчать.

А тот в ответ:

- Соловья тебе?

Сунул в рот то, что в руках елозил, и оказалась это - свистулька. Щеки надул, будто две репы, только красные, - да как заверещит! Илья аж в седле подпрыгнул - вот оно, разбойник своих условным знаком подзывает. Щит со спины, булава в руку - ну, сейчас поглядим, кто кого! Налетайте, ребятушки, сколько вас ни есть! Где вы тут схоронились?

А нигде. Никто ниоткуда не выпростался, не летят стрелы из засады, не бегут из леса с дубьем. Да и показалось, будто верещит; прислушался - ан и впрямь будто трель соловьиная.

- Или такого?

Вынул детина свистульку изо рта, вложил в ладонь, - она у него ровно ковш, - второй такой же сверху прихлопнул, потряс, раскрыл - сидит в руке птичка-невелика серенькая, головкой из стороны в сторону вертит. Снялась, полетела - неужто и впрямь соловей? А свистулька где?..

Ловко; такого на кривой козе не объедешь.

- А ты чего это взъерепенился? - детина спрашивает. - За булаву хватаешься?

- Потому хватаюсь, - Илья отвечает, - сдается мне, что ты тот самый Соловей-разбойник и есть.

- Мало ли, что кому сдается... Зачем он тебе?

- Поквитаться...

- Чего ж это вы такое с ним не поделили?

- А вот дорогу эту самую и не поделили.

- Дорогу, говоришь, - протянул детина и взгляд у него, доселе любопытствующий, каким-то колючим стал, холодным.

- Слыхал я от людей, будто Соловей этот самый дорогу засел, никому проезду не дает, живота лишает.

- Тебе-то что?

- Мне-то? Мне-то думается, развелось на земле нечисти всякой, пора бы ей укорот дать.

- Вот и я так думаю, - детина отвечает. - А потому, поворачивай оглобли, и ступай, откуда пришел.

- За тобой пришел, с тобой и уйду. Народ обидел, перед народом и ответ держать будешь. Как он тебе присудит, так тому и быть.

- А ну как не пойду? Что ж ты тогда, с оружием - на безоружного?

- Слыхал я, что ты и без оружия кое на что способен...

- Это тебе верно сказали...

Детина ловко спрыгнул, выпрямился и расправил плечи. Ничего себе, увалень! Такому и впрямь ватага без надобности. Хоть и говорят: один в поле не воин, только это не про таких.

- Не пройти тебе, покуда я здесь стою. Поворачивай оглобли.