Из того ли то из города (СИ)

Поднялись по лестнице, и стала видна горница огромная, столами уставленная. Насупротив дверей распахнутых, у стены, возвышение, на нем стол отдельный, там князь со княгинею. Перед ними столько яств понаставлено, им всей деревней столько за неделю не одолеть. Справа-слева столы длинные, вдоль них - скамьи, на скамьях - молодцы. Не то, что дома - там скамьи: два полена крест-накрест, на них половина бревна. Тут же все резное, тканями расшитыми покрытое. Ошую от Ильи, одесную от князя, гридни его верные, лицом друг к другу через стол. Вдоль другой стены - гости торговые, люди именитые. Потолок над ними - это вот как если плат бабий расписной взять за четыре конца разом, да вниз дернуть. Светильни промеж окон, а окна - все решетками забраны.

Ну, что за столами творится, оно везде одинаково. Разве яств да питья поболее. Шум стоит такой, ничего не слыхать, потому как один другого переорать думает. А этот другой, он тоже не лыком шит; плеснет в глотку из кубка, и ну орать пуще прежнего. Рук столько по столам шастает, не понятно, как разбираются, где чьи.

Тут князь приметил Илью, столбом застывшего в дверях.

- Вот и он, гость наш званый, - молодой голос перекрыл сразу умолкший шум. Кто-то повернулся в сторону Ильи, кто-то продолжил трапезу, не обращая на него никакого внимания. - Ну как, исполнил поручение, вдосталь Соловья напоил?

Что ни сказать, все впустую будет. Разве объяснишь? Потому Илья просто кивнул.

- Весть донеслась от Чернигова. И вправду богатырь какой-то там объявился, бой в одиночку с басурманами выдержал, погнал их от стен города обратно в Степь. Уж не об тебе ли?

На этот раз Илья плечами пожал: мол, понимай, как хочешь.

- Что ты не больно разговорчив... Ну да ладно. Вот тебе три места на выбор: первое - рядом со мной садись, второе - с богатырями моими, третье - где сам пожелаешь.

- Мало мне одного места, - буркнул Илья. - Не можно ли сразу два взять?

- Как это?

- А так. Не прилично мне, деревенщине, рядом с князем садиться. Потому, согласно слову твоему, и хочу взять себе сразу два: сам пожелавши, с богатырями твоими сесть.

- Будь по-твоему, - расхохотался князь. - А ну-ка, живо несите Илье свет Ивановичу ведерную чару меда хмельного!.. Садись, богатырь, где выбрал. Сразу на два места садись, с богатырями моими. Не все здесь нонче, иные в разъездах. Тех же, что за столом, изволь любить-жаловать: двое братьев-залешан, двое братьев Хапиловых, братья Збродовичи, семеро удальцов, Алеша, богатырь ростовский... Ничего тебе про них говорить не буду, сами промеж себя поговорите.

Поклонился Илья князю с княгинею, к скамье направился. Тут-то и оказалось, что места он себе два выбрал, ан и одного нету. Так, с полместа осталось, на краешке. Богатыри же и ухом не ведут, что товарищ к ним новый прибыл, что и встретить его полагается как товарища. Нет, бражничают, и ухом не ведут. Добро же! Каков привет, таков ответ.

Примостился Илья на краешек аккуратненько так, чтоб никого не потревожить, потерся об скамью той самой частью, которой девки виляют, парней завидя, а потом этой же самой частью ка-ак двинет!.. Скольких-то с другого конца лавки ровно ветром на пол сдуло. Остальных же так сдавило, не продохнуть. Один вскочил, толкнул рядом сидевших, вскинул руку.

Не на того напал. Такому приему Илья и сам кого хочешь научить может. На лету подхватил ножище булатное, будто перышко, за рукоять. Не стал обратно кидать, в стол вогнал, чуть не до половины. Хорошо встречают у князя, нечего сказать.

Те, которые на полу оказались, тоже поначалу драку затеять хотели, да угомонили их товарищи. Пересели на скамью напротив, зыркают на Илью злыми глазами. А тому до них и дела нету. Придвинул к себе кабанчика жареного, отведывает. В одной руке - кабанчик, в другой - хлеба ухватил. И то сказать, сколько времени во рту маковой росинки не было. Слуга принес чару ведерную, с медом хмельным, выдержанным. Серебряная, в форме обычного ведерка, с каким бабы по воду ходят. Поменее в себя вмещает, нежели ведро, однако и то сказать, не каждый смог бы опрокинуть такую единым духом.