Из того ли то из города...

— В гостях, Илья, воля не своя. Слово мое сказано, и другого не будет. Не желаешь уговор держать, как знаешь. Недосуг мне с тобой.

— Сам сказал, не своя воля, — буркнул Илья. — Считай, сговорились.

— Там, на телеге, мешок с гривнами. Дорогу сам найдешь. Недалеко тут. Коли ума хватит…

Сказал, и исчез. И разбойники пропали, и ворон. Один молодой остался.

— Чего встал? — Илья ему. — Иди, запрягай лошадей. На дорогу выберемся, а там уж и поглядим, что да как.

Поосмотрелся, нет ли чего, тоже к телегам направился. Запрягли. Илья мешок достал, развязал, достал несколько гривен, на руке взвесил — полновесны ли, не обманул ли хозяин. Знал, что не обманет, а для порядку надобно.

— На первую садись, — сказал разбойнику. — Бери вожжи, правь. Я за тобой править стану. Дорогу-то знаешь?

— Откуда ж мне знать? — угрюмо отвечал тот. Он прежде, пока запрягали, слова не вымолвил. Так и молчал с той поры, как Илья на становище вышел. — Нас атаман вел. Перед ним и деревья расступались.

— Так уж и расступались? — не поверил Илья.

— А вот так и расступались. Сам гляди. Куда здесь подаваться?

Это он верно сказал. Деревья не то чтобы одно возле другого растут, но и не так, чтобы телеге свободно пройти. Глаза поднял, нет ли векши поблизости? Нету. Знать, самим выбираться придется.

— Тебя звать-то как?

— Просом.

— Это что ж за имя-то такое странное? Али прозвище?

— Уж какое есть.

— Со мной пойдешь, или улепетнуть думаешь?

— Там видно будет.

— Ну, добро. Тогда так сделаем. Я впереди пойду, что да как смотреть, чистить, где надобно. А как знак подам — ко мне езжай. Понял?

Просто не ответил. Кивнул, и взгромоздился на телегу, подобрав вожжи.

Сколько помнил Илья, от той поляны, что возле дороги, до становища разбойничьего, недалеко было. Оно, хоть морок и сбивал с толку, а помнилось ясно. И хозяин то же сказал. Только до вечера, как ни бились, — Просо помогал и стволы в сторону оттаскивать, и пни корчевать, — не вышли к дороге. Развели костер, повечеряли, чем довелось, уговорились, как стражу ночную держать будут.

Илье первому спать выпало. Растянулся под деревом, булава в правой руке, левая — под голову. Даже и не подумалось: разбойник ведь рядом, мешок с гривнами… Мало ли, что в голову придти может?.. А почему не подумалось? Потому — пока к дороге пробивались, присматривался он к парню. Работящий, понятливый, незлобивый — что ж за тропинка его к людям лихим завела? Хотел было напрямки спросить — не случилось; да и не больно-то он разговорчив оказался.

И снова: то ли сон, то ли явь. Вон он, Просо-то, у огня сидит, наклонил голову, думает о своем, иногда ветку возьмет, пошевелит. И не видит, как мимо него, прямо к Илья, девка давешняя идет. Как и прежде — улыбается, а глаза невеселые.

— Что, богатырь, — спрашивает, — помогла я тебе? Сдержала слово? Настал твой черед слово держать.

Правду сказать, об этом Илья уже как-то и подзабыл.

— Ну, чего тебе? — буркнул. — Я от своего слова не отпираюсь. Чего они там у тебя забрали? Только имей в виду, если побрякушки какие из-под заговора с кровью добывать надобно, это не по мне. Я тебе другие куплю, лучше прежних будут. Какие скажешь, такие и куплю.

— Да что ты, Илья, какие побрякушки? Не нужно мне никакого злата-серебра. Не мое это. О товарище твоем речь шла…

— О каком-таком товарище? — Илья и понял-то не сразу, а как понял, разом вскочил, ажно задохнулся. — Да ты… Да ты как… Чтобы я, живого человека…

— Говорила я тебе: свое вернуть. Али забыл?

— Какой он тебе свой? Уморить задумала? И думать забудь!..

— Слово нерушимое тобой дадено было, Илья.

— Обманом то слово выманено, нет ему силы. Прочь ступай. Еще раз повторяю: и думать забудь. Не бывать такому, чтобы человек человека… этакой-то отдал.

— Есть ли сила, нет ли, — не тебе судить. Прочь гонишь? Что ж, будь по-твоему. Только смотри, Илья, как бы обратно звать не пришлось. Не выйти тебе из леса, покуда слово свое не исполнишь.

Повернулась, и пошла себе. Только ленточка цветная в косе русой мелькнула.

А Илья проснулся. Поворочался немного, снова заснуть попытался — да какой уж тут сон! Поднялся, к костру подошел, присел с другой стороны, напротив Проса, на огонь уставился. Вот ведь незадача какая вышла. Что ж теперь, до веку по лесу этому блуждать? Сказала ведь — не выпустит. Но и отдать то, что просит — не по-людски это.

Сидит Илья, то на костер посмотрит, то, сам того не замечая, на Проса. Тот же по-своему понял.

— Что, не спится? — усмехнулся. — Да ты не бойся, я ж слово дал, пока на дорогу не выйдем, не утекну.

Что ж ты, окаянный, по-иному сказать не мог? Слово он дал. Что мне из твоего слова — щи варить?

— Ты как в разбойниках-то оказался? — спросил.