Из царства мёртвых

Он ожидал пылкой признательности, возможно, патетической сцены, а она вздумала шутить! Он яростно напялил комбинезон, который оказался ему велик. Ко всему прочему, у него теперь дурацкий вид! Женщины, успевшие подружиться, о чем-то шептались в центре зала, а он, чувствуя, как тает его радость, пытался попасть в рукава комбинезона, с ужасом обнаружив на нем пятна от смазки. Теперь его гнев обратился против Жевиня. Ну, он ему за все заплатит! И пусть, если хочет, поищет себе какого-нибудь другого дурака, чтобы сторожить жену! Вдруг Флавьер услышал, как сигналит такси. Красный от смущения, он неловко приоткрыл дверь.

— Вы готовы?

Мадлен на руках держала ребенка.

— Тише, — шепнула она. — Вы его разбудите.

Она осторожно протянула ребенка матери, и эта заботливость вывела Флавьера из себя. Готовый вспылить, он собрал мокрую одежду, подсунул деньги под нетронутую рюмку с коньяком и вышел. Мадлен бегом догнала его.

— Куда вас отвезти? — спросил он холодно.

Она села в машину.

— Едем к вам, — предложила она. — Вам, верно, хочется поскорее одеться поприличнее. Я могу и подождать.

— Все-таки скажите, где вы живете.

— На проспекте Клебер… Я госпожа Жевинь. Мой муж работает в судостроении.

— А я — адвокат… Мэтр Флавьер.

Он поднял боковое стекло в машине.

— Живу на улице Мобеж, угол улицы Ламартина.

— Вы, конечно, на меня сердитесь, — продолжала Мадлен. — Сама не знаю, как это вышло…

— Зато я знаю, — сказал Флавьер. — Вы пытались покончить с собой.

Он на минуту умолк, ожидая ответа или возражений.

— Вы можете положиться на меня, — продолжал он. — Я вполне способен понять… Бывает такое горе… Или же разочарование…

— Нет, — сказала она негромко. — Это совсем не то, что вы думаете.

И снова она показалась ему незнакомкой из театра, дамой с веером, той, другой Мадлен, которая накануне склонялась над забытой могилой…

— Я правда хотела броситься в воду, — продолжала она. — Но и сама не знаю почему.

— А как же письмо?

Она покраснела.

— Оно предназначалось мужу. Но то, что я пыталась ему объяснить, настолько невероятно, что я предпочла… — Она повернулась к Флавьеру и коснулась его руки. — А вы верите, что можно воскреснуть? Я хочу сказать… умереть, а потом возродиться в ком-то другом?.. Вот видите! Вы боитесь ответить… Думаете, я сумасшедшая…

— Но послушайте…

— Но я ведь не сумасшедшая… Просто мне кажется, что мое прошлое началось много раньше… Задолго до моих детских воспоминаний… Раньше было что-то еще, какая-то другая жизнь, и теперь я начинаю припоминать… Не знаю, зачем я вам все это рассказываю…

— Продолжайте, — пробормотал Флавьер. — Прошу вас…

— Я словно вспоминаю о том, чего раньше никогда не видела… например, лица… лица, которые существуют лишь в моей памяти. А иной раз мне кажется, будто я старая-старая женщина…

У нее было глубокое контральто. Флавьер слушал ее, не шелохнувшись.

— Скорее всего, я больна, — продолжала она. — Вот только будь я и вправду больна, воспоминания не казались бы такими отчетливыми. Они были бы стертыми, бессвязными…

— А сегодня… это что же — внезапный порыв или обдуманное решение?

— Пожалуй, решение… Я ведь и сама не очень хорошо все понимаю. Просто чувствую, как все больше и больше превращаюсь в кого-то другого… что моя истинная жизнь — вся в прошлом… Так стоит ли тянуть? Для вас, как и для всех, жизнь и смерть несовместимы. Но для меня…

— Не говорите так, — сказал Флавьер. — Пожалуйста… Подумайте о вашем муже!

— Бедняга Поль! Если бы он только знал!

— В том-то и дело, что он не должен узнать. Пусть это останется нашей с вами тайной.

Невольно в его словах зазвучала нежность, и она вдруг улыбнулась с обезоруживающей живостью.

— Понимаю, профессиональной тайной. Теперь я спокойна. Мне так повезло, что вы оказались поблизости.

— Да уж. Мне надо было повидать одного подрядчика. Его стройка там, рядом. Если бы не солнечный день, я бы поехал на машине.

— А я бы уже была мертва, — прошептала она.

Такси остановилось.

— Приехали, — сказал Флавьер. — Извините за беспорядок в квартире. Я холост, к тому же много работаю.

В вестибюле дома им никто не встретился. На лестнице тоже никого. Флавьеру было бы неприятно попасться кому-нибудь на глаза в таком виде. Когда он открыл дверь, пропуская вперед Мадлен, в квартире зазвонил телефон.

— Это, должно быть, клиент. Садитесь. Я на минутку…

Он бросился в свой кабинет.

— Алло!

Это был Жевинь.

— Я тебе уже два раза звонил, — сказал он. — Я тут вспомнил кое-что… Насчет самоубийства Полины… Она бросилась в воду. Не знаю, чем это тебе поможет… но на всякий случай решил сказать. А что у тебя?

— Потом расскажу, — ответил Флавьер. — Ко мне тут пришли…

Глава 4