Из царства мёртвых

Прибыли в полицейский участок. Фомбье вошел в дверь, украшенную большим плакатом, изображавшим негритянку с обнаженной грудью: «Парни! Записывайтесь в колониальные войска…» И вскоре вышел с полицейским, продолжавшим на ходу что-то объяснять. Руки его рисовали в воздухе склон: он показывал, где найдено тело — внизу, у скалы. Полицейский объяснил, как ехать. Фомбье захлопнул дверцу, резко выжал сцепление.

— В двух километрах отсюда… Флесуа тоже будет.

И добавил, поскольку Сильвен не отводил от него взгляда:

— Утонула!.. В том же месте, где Денизо.

Он переключил скорость, чтобы выехать на берег. Сильвен сел поглубже на сиденье, обнял колени руками. Когда Клодетта узнает… Он пытался представить… Она, наверное, у себя в комнате, и старая Маргарита с ней…

Маргарита ставила в вазу гвоздики. Время от времени она подносила к глазам краешек фартука. Лежащая на кровати Клодетта не плакала. Она была спокойна, мысли ясные, только ей все казалось, будто тело стало чужим: говорящая кукла. Служанка, стараясь ступать неслышно, тихо поставила на камин вазу с гвоздиками. Временами она помимо своей воли беззвучно всхлипывала и испуганно смотрела на Клодетту.

— Бедная мама! — произнесла Клодетта. — Но, может, так оно и лучше. По крайней мере, она больше не мучается…

Маргарита зарылась лицом в фартук. Она задыхалась.

— С тех пор как пропал папа, она все равно не жила. Разве не правда, Маргарита? Всего лишь существовала…

Маргарита опустилась на стул возле кровати.

— Замолчи, — промычала она. — Ты меня пугаешь… Не нравится мне твое спокойствие.

— Мне жаль ее… но не так, как папу, — прошептала Клодетта. — Страшно признаться, но мысленно я уже давно рассталась с мамой… уже покинула «Мениль»… Мне кажется, если я расклеюсь, буду горевать… я буду меньше любить Сильвена. Это плохо?

— Не знаю я. Думаю… ничего хорошего.

— Теперь никто ничего никогда не узнает, — продолжала Клодетта. — Это и есть самое страшное…

Маргарита заломила руки:

— Клодетта… Хватит…

— А ей, наверное, было больно… Я буду без конца думать об этом… каждый день, каждый час…

Она застонала и отвернулась.

— Я знаю! — вскрикнула Маргарита. — Я видела ее… Видела, как она уходила…

Клодетта резко села в кровати.

— Рассказывай!.. Быстрее!

— Ворота заскрипели, когда хозяйка их открывала. А я не спала. Встала… Пока надевала пальто, она уже вышла на дорогу… И пошла, пошла. В свете луны ее хорошо было видно. Кажется, она разговаривала сама с собой, только о чем, я не расслышала — далеко… Подумала сначала, она в Беноде собралась…

— Ну а дальше, дальше что?..

— Ну, она свернула и направилась через ланды к морю. Я шла за ней до самой скалы.

— Она бросилась с нее?

— Нет. Спустилась по тропинке к тому месту, откуда рыбу ловят, прямо над пляжем.

Клодетта представила себе узкую тропку, заросшую по бокам белесым чертополохом, и обрыв, возле которого нашли тело отца… У Скал таможенника…

— Вот они, Скалы таможенника, — сказал Фомбье.

Машина прыгала на грунтовой дороге. Фомбье указывал рукой на серые пики, выглядывавшие из-за гребня.

— Говорят, когда-то давно около них затянуло зыбучими песками таможенника… Лучше здесь остановиться… Отсюда мы быстрее пешком дойдем.

От ветра перехватывало дух, брюки липли к ногам и мешали идти. Они попробовали бежать, но выдохлись через несколько секунд. Море глухо било о берег, и они чувствовали под ногами едва ощутимую дрожь, как будто внизу находилась действующая шахта.

— Слава Богу, вода опускается! — прокричал Фомбье.

Они одновременно ступили на тропинку, и перед ними открылся горизонт в грозовых облаках, внизу виднелись скатившиеся с вершин Скал таможенника гранитные обломки, крохотные, призрачные фигурки суетившихся людей и два длинных параллельных, как рельсы, следа на песке, оставленных машиной «Скорой помощи». По краю больших луж спокойно, не обращая внимания на людей, расхаживали морские чайки.

Сильвен мгновенно охватил взглядом все: медленное гибкое скольжение серых волн, красный крест на задней дверце фургона, кружевную кромку пены и хрупкие каркасы четырехугольных сетей, растянутых в пустоте, как раскрытые ладони. Но Фомбье уже начал спускаться. И Сильвен последовал за ним. Было легко сбегать по большим наклонным плитам синего гранита. Анжеле не стоило большого труда добраться до вершины. Сильвен выскочил к небольшой узкой бухте, как ему почудилось, битком набитой людьми. Хотя здесь оказалось не больше десяти человек: двое полицейских, рыбаки и несколько отдыхающих, ловивших крабов. При появлении Фомбье и Сильвена все они выпрямились. У их ног лежало что-то темное и скользкое, бывшее когда-то Анжелой.

— Господин Фомбье? — спросил полицейский с блокнотом.

Фомбье приблизился медленным шагом. Все отошли в сторону, тесно сгрудились неподалеку. За стеной скал, замыкавших бухточку, билось море, брызги то и дело перелетали через них и окропляли камни. Фомбье опустился на колени.

— Доктор Мею, — представился один из ловцов крабов Сильвену. — Вы не родственник… мужа?

— Нет.