Из царства мёртвых

Он откидывается на спинку, задумывается. Спрашивает себя: может, недавние мысли — лишь плод больного воображения? И убеждает себя, что попал в безвыходное положение. Так или иначе, он висельник. Он устал. Вчера ему даже хотелось увидеть Мирей. Теперь он этого боится. Он догадывается, что Мирей не оставит его в покое. Разве она забудет о нем?.. Почему мертвые все помнят?.. Опять прежние мысли!.. К счастью, машина останавливается. Равинель не ждет сдачу. Захлопывает дверцу. Расталкивает людей и выбегает на перрон. Состав, замедлив ход, замирает у края платформы. Хлынувший из вагонов людской поток растекается по тротуарам. Равинель подходит к контролеру.

— Это поезд из Нанта?

— Да.

Его охватывает странное нетерпение. Он встает на цыпочки, вытягивает шею и наконец замечает Люсьену. Она в строгом черном костюме, на голове — берет. С виду спокойна.

— Люсьена!

Из предосторожности они обменялись лишь рукопожатиями.

— На тебя просто страшно смотреть, Фернан.

Он грустно улыбается.

— Потому что мне страшно, — признается он.

Глава 8

В метро они жались к перилам, чтобы не угодить в самую толчею.

— Я не успел снять для тебя номер, — извинился Равинель. — Но мы можем…

— Номер! Да ты что?! Я обязательно должна уехать в шесть. У меня ночное дежурство.

— Вот как! А ты не…

— Что я?.. Не брошу тебя?.. Это ты хочешь сказать? Ты полагаешь, что тебе грозит опасность… Нет ли тут поблизости какого-нибудь тихого кафе, где можно спокойно поговорить? Потому что я приехала главным образом поговорить. Посмотреть, уж не заболел ли ты.

Сняв перчатку, она взяла Равинеля за руку и, не обращая внимания на прохожих, проверила его пульс, ущипнула за щеку.

— Ей-богу, ты похудел. Лицо желтое, глаза мутные.

В этом вся Люсьена. Ее никогда не интересовало мнение других, никогда не волновало, что о ней могут подумать. Среди пронзительных выкриков мальчишек-газетчиков она преспокойно сосчитала его пульс, посмотрела язык, пощупала железы. И Равинель сразу же почувствовал себя в безопасности. Люсьена — как бы это сказать? — была полной противоположностью всему неопределенному, мягкому, смутному. Люсьена вела себя самоуверенно, почти вызывающе. У нее резкий, решительный голос. Иногда ему хотелось бы походить на нее. А иногда он ненавидел ее… Потому что она порой наводила на мысль о хирургическом инструменте — холодном, гладком, никелированном.

— Пойдем по улице Ренн. Там мы наверняка наткнемся на какое-нибудь бистро.

Они перешли площадь, Люсьена крепко взяла его под руку, словно направляя и поддерживая.

— Я ровным счетом ничего не поняла из твоих двух звонков. Во-первых, было плохо слышно. И потом, ты слишком тараторил. Давай по порядку. Когда ты вчера утром вернулся домой, труп Мирей исчез. Так?

— Именно так.

Он внимательно следил за ней, спрашивая себя, как она сейчас отреагирует на его слова, ведь она вечно твердит: «Не надо нервничать… Чуточку здравого смысла…» Они сосредоточенно вышагивали по тротуару, не обращая внимания на далекую перспективу улицы, уходящей к перекрестку Сен-Жермен. Равинель расслабился после ужасной нервотрепки. Пусть-ка Люсьена хоть ненадолго примет на себя это тяжкое бремя.

— Что же тут долго голову ломать? — заметила она. — Могло же труп унести течением?

Он улыбнулся.

— Исключено! Во-первых, течения почти нет, ты это знаешь не хуже меня. А если бы и было, так труп застрял бы в протоке, у водослива. Думаешь, я не обыскал все, прежде чем тебе позвонить? Конечно обыскал…

Она стала хмуриться, а он, несмотря на все свое волнение, даже обрадовался, видя, как она буквально засыпалась, не хуже абитуриента, застигнутого врасплох неожиданным вопросом не по программе.

— А может, тело украли, чтобы тебя шантажировать? — растерянно спросила она.

— Исключено! Я уже об этом думал. Даже расспросил дочку почтальона — девчушку, которая каждое утро пасет козу на лугу против прачечной.

— Да ну?.. А она ничего не заподозрит?

— Я принял меры предосторожности. К тому же у девчонки не все дома… Короче, такое предположение начисто отпадает. Кому нужен труп? Чтобы меня шантажировать, как ты сказала, или чтобы мне навредить? Но до меня никому нет дела… И потом, ты представляешь себе, что такое украсть труп? Стоп. Вот маленькое кафе, как раз для нас.

Крошечный бар, три стола, сдвинутые вокруг печки. За кассой хозяин читал спортивную газету.

— Нет. Завтраков у нас не бывает… Но если желаете сэндвичи…

— Прекрасно! И две кружки пива!

Хозяин ушел в подсобку, должно быть узкую и тесную. Равинель выдвинул стул, чтобы Люсьена могла сесть. Перед кафе со скрипом останавливались автобусы, стремительно выпускали двоих-троих пассажиров и катили дальше, отбрасывая тень. Сняв берет, Люсьена облокотилась на стол.

— Ну а что это еще за история с пневматичкой?

Она уже протянула руку, но он покачал головой: