Из тупика

С воем уходят вдаль снаряды английских кораблей. Взрывов почти не слышно - они далеко отсюда; рвутся снаряды у города Крития, где расположена ставка противника. "Аскольд" медленно обгоняет транспорта, на палубах которых в четких каре застыли войска - новозеландские, австралийские, греческие. Сейчас это "мясо" швырнут с бортов - прямо в трескучий кромешный ад...

Вертикальный наводчик, степенный Данила Захаров, заботливо трет беличьим хвостиком яркую оптику своего прицела:

- Господин мичман, а правду говорят, будто один такой чемодан целые тышши стоит? Или врут люди?

Вальронд поиграл блестящим носком ботинка, крепко втиснутым, уже наготове, в тесную педаль "залп".

- Да, братец, - ответил он, вытирая пот. - Один бортовой удар с "Куин Элизабет" обходится Британии в тысячи фунтов стерлингов... Пристрелочный! передал мичман по трубе в погребное хозяйство. - Где же ты, моя прелесть?

- Есть пристрелочный, - раздался из преисподней голос баптиста Бешенцова. - Подаем на башню...

В утробе корабля провыл мотор, и воздушный лифт плавно поднял в башню первый снаряд. Наверху он со вкусом чмокнул воздух, словно поцеловался с любимой пушкой. Проклюнувшись наружу зеленой головкой, снаряд застыл - весь в нетерпеливом ожидании. Это и был пристрелочный. За ним, за зелененьким, как огурчик, уже лавиною хлынут через башню боевые, с красными шапочками на головах, нарядные, как игрушки...

- Ну, - опять спросил Захаров, - а ежели этот? Наш?

- Триста пятнадцать до войны, - пояснил Вальронд. - А сейчас - не знаю. Кажется, на Путиловском производство удешевили.

Носок мичманского ботинка нестерпимо сверкал на педали "залп". Сколько тысяч русских рублей перекидает он сегодня этим элегантным носком в несытую прорву мировой бойни?..

- Ваше благородие, - не отставал от мичмана любопытный Захаров, - а вот ежели бы все это да в деныу перешпандорить! Ну, стреляли бы, скажем, не снарядами, а деньгами? Как вы думаете, война бы раньше не окачурилась?

Вряд ли ожидал такой вопрос мичман.

- Ну, брат, подумай сам: на позиции турок летит золотой русский дождь... И вообще, Захаров, ты залезаешь в область политической экономики. А я окончил только Морской корпус его величества, и потому в этом ни бельмеса не смыслю.

Жуками заелозили по шкалам указатели целика. Наводка!

- Кончай болтать. Выходим на дистанцию. Башня - товсь...

Низко над водою прошли два аэроплана - в сторону Ени-Шере, где уже были сброшены десанты греческого легиона. По правому траверзу тянулся турецкий берег, изглоданный огнем и рваным железом. В смотровой щели башни скользила муть воды и желтизна пыльного неба.

- На дальномере! Не тяните с дистанцией... давайте!

В ответ - беготня стрелок и голос репетующего Пивинского:

- Сейчас скажу, сейчас... Шестьдесят... Нет, пятьдесят! Но приборы показывали только сорок четыре.

- А! - сказал Вальронд. - Давай первый. Один вколотим...

Прибойник с хлопаньем вогнал снаряд. Прицел. Целик. Гнусаво заблеял ревун, и Женька Вальронд надавил педаль. Пушка сорвалась с места. Неумолимый компрессор, шипя и брызгаясь горячим маслом, плавно поставил, ее на прежнее место.

- А-аткла-ане-ение... - пропел с дальномера Павлухин.

- Триста пятнадцать рублев, - запереживал Захаров. - И собаке под хвост бросили... Надо же так! А?

Башня грянула хохотом. Смеялся и мичман.

- Ты скупердяй, Захаров. Чего жалеешь? У нас полные погреба таких болванок... Не Путиловский, так союзники - подкинут! Боевыми, - приказал он, - клади!..

В прицеле над берегом возникли пять ярких точек, быстро взлетавших кверху. Вальронд понял, что эта пятерка пущена в сторону "Аскольда", но спокойно выжидал результата своих разрывов... Есть! Но... опять мимо.

И сразу - в микрофон, уже раздражаясь:

- На дальномере? Что вы там даете нам лапшу с маслом? Репетующий нес в микрофон чепуху:

- Шестьдесят восемь кабельтовых!

- Заткнись, - велел ему Вальронд в телефон и, повернувшись к прислуге башни мокрым от пота плечом, сказал: - Ну их всех в главный штаб... Ставь на сорок восемь!

Словно часы, настойчиво стучал автомат. Тонкие нити пироксилиновых газов быстро уползали в смотровые щели. Надо лбом мичмана гасли и снова поспешно вспыхивали упрятанные в глазках брони лампы. Шарахнули по берегу боевым, еще... еще!

Дали отклонение - дело пошло на лад.

Купол башни заполнил голос фон Ландсберга:

- Мичман! Куда вы кладете снаряды?

- А когда вы дадите верную дистанцию?

- Дальномер скис. Павлухин лезет на марс.

- На глазок? - засмеялся Вальронд. - Люблю старину-матушку. Я тоже буду наводить через дырку пальцем на три лаптя влево.

- Женечка, не балагань! У нас осколком сняло уже скальп с одного сигнальщика...

Только теперь, когда вода пошла через полубак, вскипая в шпигатах, Вальронд понял, что турки кладут снаряды точно. За спиною мичмана жахнул прибойник, и очередной снаряд влетел в дуло красной мордой. С лязгом, отчаянно клацая, сработал громоздкий станок замка. Носок ботинка привычно нащупал упругую педаль.