Из тупика. Том 2

– Мазгутик, кого это ты потащил?

– Самого главного… Добрались!

Комлева не убили. Небольсин встретился с ним еще один раз, но уже в другом месте…

Не дай бог никому такой встречи!

***

Женька Вальронд спросил у Спиридонова:

– Вы и есть эта самая ВЧК?

– Да. Что вам, гражданин, надобно?

Мичман сел, не дожидаясь приглашения.

– Значит, – спросил снова, – вы и есть тот самый, который карает и так далее?

Спиридонов потянул на шинели своей пуговицу: пора пришить.

– Гражданин, – сказал, – или дело, или выматывай!

Вальронд закинул ногу за ногу. Носок мичманского ботинка еще хранил блеск, но подошва была отбита начисто и болталась длинным, несуразным языком, усеянным изнутри гвоздями-зубьями.

– Я взволнован, – признался мичман. – И должен объяснить вам все по порядку…

– Давайте по порядку, – согласился Спиридонов.

Женька Вальронд глубоко вздохнул и начал с чувством:

– Весной этого года я провожал одного покойника, слишком для меня дорогого, на кладбище. Была чудесная погода, и душа ликовала в предвкушении близкой выпивки…

– Прошу конкретнее! – остановил его Спиридонов.

– Вот вы, большевики, не терпите лирических отступлений. А ведь это очень важно.

– Некогда, – сказал ему Спиридонов.

– Понимаю. Тогда лирику отодвинем. – Вальронд поднялся и шаркнул по полу оторванной подошвой. – Предлагаю себя Советской власти в качестве кадрового артиллериста. Бог все видит: я, ей-ей, был неплохим плутонговым на крейсере.

– Садитесь. – И Спиридонов усмехнулся забавности этого молодца. – Чем, – спросил он, – вы руководствуетесь в своем желании служить Советской власти?

– Исключительно декретом Ленина.

– Так. А что вы делали в семнадцатом, мичман?

– Да как сказать… – смутился Вальронд. – Семнадцатый год я посвятил одной немолодой женщине. В толстой книге «Весь Петербург» она значилась как почетная гражданка Санкт-Петербургской губернии.

– Точнее?

– Можно и точнее: я охранял ее имущество от засилия диктатуры пролетариата…

– А ты, мичман, весельчак, – прищурился Спиридонов и подумал: «Мы, наверное, одногодки». – Почему же не обратился ты в губком? В военком? А сразу ко мне?

– Честно?

– Только так и надо.

– Хорошо. Скажу честно. Я решил заглянуть в пасть самого страшного зверя – прямо к вам. Если меня уж и здесь не расстреляют, дальше я как-нибудь и сам выгребусь…

Спиридонов громко расхохотался:

– Это действительно честно сказано… Только вот, товарищ, моря у нас здесь нету. Артиллерии кот наплакал. Да и скажу на твою честность не менее честно: сбежишь ведь!

– Кто?

– Да ты и сбежишь от нас, мичман.

– Куда?

– На Мурман… как и все… к англичанам! Там тебе и море, там тебе и артиллерия. А я тебе даже закурить не могу дать…

Женька Вальронд поспешно стал расстегивать китель.

– Если ты такой бедный, – сказал, – так я тебе дам закурить. – И потянул из-под кителя длинный шнур аксельбанта, перевитый золотой канителью. – Кстати, такой кнут видели? – спросил.

Спиридонов хлобыстнул жгутом аксельбанта по столу.

– Много вас таких, – ответил раздраженно. – Место получат, паек наш едят, а с первым выстрелом – бегут… к своим!

– Бывает и такое, – поддакнул ему Вальронд. – Но вот этот кнут я носил как раз на Мурмане, будучи флаг-офицером связи. Следовательно, я уже имел место. Имел шикарный паек. Но бежал-то я в обратную сторону. И если хочешь знать правду, то первый выстрел по англичанам – за мной! Вот, полюбуйся…

И он расправил перед Спиридоновым удостоверение, подписанное генералом Звегинцевым, а там было сказано: мичман Е. М. Вальронд командирован флагманским артиллеристом на батареи острова Мудьюг, что расположен на подходах к Архангельску, в личное распоряжение адмирала Виккорста…

– И какое задание? – спросил Спиридонов, напрягаясь.

Ответ Вальронда поразил чекиста:

– Когда британская эскадра пойдет на Архангельск, я должен сделать так, чтобы батареи ни разу не выстрелили.

Спиридонов с минуту сидел молча. Резко встал. Взрезал ножом буханку хлеба. Огурец выложил. Два яйца вареных. Соль развернул в бумажке. Подумал – и вытянул из-под стола бутылку с мутной самогонкой.

– Такую марку пьешь? – спросил. – Чем богаты, тем и рады… Ну, а теперь ешь-пей и рассказывай, как до нас добрался. На Мурмане все уверены, что ты отбыл на Мудьюг?

– Да. Отбыл на Мудьюг. А как добрался… смотри! – И с гордостью показал оторванную подошву. – За Кандалакшей мосты уже взорваны. Щебенка острая. Где пешком, где на кобыле, где на подкидыше. Вот добрался. И… что я вижу? – Вальронд взялся за бутылку. – Русский «мартель», просто не верится… обожаю! А ты, отец-чекист, не ковырнешь со мной за компанию?

– И ковырнул бы. Да, понимаешь, некогда.

– Понимаю. Стоишь на страже ревбдита.

– Что это такое?

– Революционная бдительность. Сокращенно! Ваше здоровье…

Не чинясь, Женька Вальронд съел огурец и два яйца, оставив Спиридонова на весь день голодным. Так же исправно осушил полбутылки, но оставался трезв, аки голубь.

– Здоров пить, – заметил Спиридонов.

– Привычка флота. Мы несгибаемые люди… Хочешь анекдот?

– Валяй. Только повеселее.