Из ведьмы ужасная фаворитка

– Обычно у самых щедрых людей нет денег. У самых мудрых не бывает образования. А самым добрым всегда причиняют боль больше всех. И всё это можно соотнести к этой вот ведьме…

Принцесса удивлённо узнавала:

– Разве счастье положено не всем?

– Счастье ускользает скоротечно…Редко, кто довольствуется им постоянно,– подтвердил архимаг, затем выразительно посмотрел на Франку и добавил,– Взрослые иногда нуждаются в сказке даже больше, чем дети.

– Как это?– вновь приставала принцесса.

– Когда реальность заменяешь на сладкую сказку, в которую веришь только ты…– грустно поведал Лалониэль.

Он накладывал Франке на тарелку деликатесы и мудрёные салаты, красивые закуски. Та кивнула в знак благодарности и задумчиво поглощала предложенное.

Король заметил:

– А ты хороший начальник, Терон. Вон как о подчинённой ведьме заботишься.

– Кто, если не я?– резонно отвечал тот, намекая, что правителю несподручно по положению ухаживать за нищей девушкой из леса, а остальные её ненавидят.

Кристениэль постановил:

– Надо тебе в обучение побольше магов прислать. Вон какой ты ответственный.

Архимаг заерепенился:

– А Академии у нас на что?

Правящий друг прикрикнул:

– Молчать и исполнять!

Жена министра финансов зашептала мужу:

– Чего это король взбесился на ровном месте?

– Приревновал. Однозначно,– отвечал её муж.

Стэйси заметила:

– Мне, как будущей королеве, тоже надо командный голос вырабатывать. На ком бы потренироваться? Эй, Руэрру, отдай свою грушу!

Эльфёнок вздрогнул, но протянул десертную тарелку с требуемым фруктом. Девочка улыбнулась.

Отец заметил своей дочери:

– Какая же ты всё-таки вредная!

Принцесса добро отбивалась:

– Все претензии к производителям.

Правящий Кзерни рыкнул ей:

– Верни грушу кузену и извинись! Ты наказана за неправомерную наглость и грубость по отношению к брату: месяц без сладкого!

Стейси со слезами напомнила:

– А себе ты, папа, ни в чём не отказываешь…

– Два месяца без сладкого,– грозно добавил наказаний отец.

Его дочь притворно реветь прекратила. Угрюмо надулась.

Король встал из-за стола и всем своим недовольным видом давал понять двору, что сейчас его лучше не трогать.

Следующим днём Франческа с Тероном и новыми лаборантами-магами проработала над новыми эликсирами для выздоровления демонессы.

Вечером она так устала, что в задумчивости спустилась этажом ниже, минуя пролёт со своей комнатой.

И в коридоре нижнего яруса увидела, как Кристениэль Кзерни вышел из дверей гарема, он не видел фаворитку-ведьму, потому что увлёкся поцелуем с синей дроу. Франке показалось, что её сердце разлетается на миллион осколков. А ведь говорил наложницам, что отныне только ведьмин…

Синяя дроу ласково ворковала:

– Дорогой мой неутомимый любовник, скажи мне, пожалуйста, ещё раз 3 моих любимых слова.

Официальная фаворитка вздрогнула.

«Нет! Только не объяснение в любви!»– кричала душа ведьмы.

Король ласковым голосом ошарашил Франку ответом:

– Я тебе куплю.

Наложница отлипла от повелителя и захлопала в ладоши.

Франческа припустила в свою комнату, глотая слёзы. Боль рвала душу, терзала душу.

В комнате она села за стол и впала в прострацию, обхватив голову руками, мысли изводили: «Лалониэль Терон во всём прав: Крис – испорченный властью мерзавец, неспособный на любовь. Неужели мне каждый раз надо будет прощать и перешагивать через свою гордость? Не король, а кроль…Я так не смогу…Мне надо бежать…Но его измена вызвала мощную бурю переоценок во мне. Я вдруг поняла, как чудовищно люблю Кристениэля! И не хочу его кому-то отдавать, делиться с ним…Но это невозможно! Он – король с целым гаремом наложниц!» Её тело заходило ходуном от мощных всхлипов.

Открылась дверь и с порога голос Терона ворвался в её комнату:

– Коллега, я вот вспомнил ещё одну травку…

Мужчина подскочил к ней, обнял со спины, пытаясь утешить.

Спросил:

– В чём причина твоей истерики?

–Он…он там…в га-ре-ме-е-е…

– Я за вином,– быстро проговорил маг и скрылся за дверью.

Вернулся с тремя бутылками и бокалами. Налил себе и ведьме.

Уговаривал, поднеся к плачущей бокал с вином:

– Пей, пей – легче будет.

Но обещанного покоя не наступало. Мозг сосредоточился на неотвратимости разлуки, и сердце ныло. Жалость к самой себе выдавливала слёзы. И вновь рыдания стиснули горло. Вместе с плачем и стонами девушка, казалось, пытается исторгнуть горе и любовь из недр оскорблённой души.

Лалониэль пытался отвлечь Франку бубнежом:

– Я и Кристениэль так давно знаем друг друга, что наши кукухи давно съехались гнёздами. Ты никогда не сможешь перевоспитать и отвратить от гарема избалованного, развращённого мужчину. Особенно короля: властного, непоколебимого самодержца.

– Я понимаю,– меланхолично отозвалась девушка, но реветь стала меньше.

Слёзы просто катились из её глаз, уже без всхлипов. Но вдруг отчаянье стало давить на разум: захотелось что-то сломать, заорать. С криком она соскочила с табурета, схватила этот табурет и запустила его в зеркало, украшенное ромбиками. Затем стала пинать белые напольные пузатые вазы.

Шеф поражённо спросил:

– Ты всё-таки любишь Кристениэля?