Из воспоминаний сельского ветеринара

— Прекрасно! Но если можно, говорите погромче. Очень трудно что-нибудь расслышать! — Я торжествующе поглядел по сторонам.

Он настиг меня и положил подбородок мне на плечо.

— Я, конечно, не знаю, что вы ему дали, но лекарство чудесное. Просто поверить трудно. Каждый день глядел на него, а он все тучнее становится.

— Отлично! Но не могли бы вы говорить чуточку погромче? — настойчиво попросил я.

— Такой стал жирный, хоть на хлеб намазывай! — Еле слышный шепот защекотал мне ухо. — На аукционе за него дадут высшую цену.

Я снова попятился.

— Да… Да… Простите, я не расслышал.

— Я уж думал, ему не выжить, мистер Хэрриот, но вы спасли его своим искусством, — сказал он, произнося каждое слово мне в ухо самым нежным пианиссимо.

Фермеры ничего не услышали, их интерес угас, и они начали разговаривать между собой. Продавец сластей принялся снова наполнять пакеты и восхвалять их содержимое, и тут мистер Уэнтворт доверил мне свою главную тайну:

— Такого блистательного, можно сказать, волшебного исцеления мне еще видеть не доводилось!

Большая белая свинья

Эта порода свиней была выведена в Йоркшире и заметно преобладала там над остальными. Она распространилась по всей Англии. А когда ее стали разводить за границей, у породы появилось второе название йоркширы. Большие белые свиньи и ландрасы составляют основу современного свиноводства, а остальные постепенно исчезают. Фермерам требуется свинья с длинным туловищем, нагуливающая внушительные окорока. Большие белые свиньи отвечают именно этим требованиям, как и спросу на нежирную грудинку и нежирную ветчину.

Бык герефордской породы

Широкая белая голова с желтыми рогами, чуть волнистая рыжая шерсть и белое брюхо позволяют сразу узнать мясной скот герефордской породы, который можно увидеть в Англии повсюду. Разводят его также в Канаде, Австралии, Аргентине и на ранчо американского Запада. По выносливости он остается непревзойденным. Выведены герефордцы были столетия назад в пограничной области Уэльса, круглый год живут под открытым небом, не боятся ни холодов, ни засухи, быстро и отлично нагуливают вес на подножном корму без каких-либо добавок. Эти качества передаются потомству герефордских быков, полученному и от коров другой породы. Такие гибриды обязательно имеют белую морду и плотное сложение.

8. Сладость мести

— У Хэрриота этого молоко на губах не обсохло. Дурак круглый, одно слово.

От такой характеристики носа не задерешь, и добрый эль у меня во рту вдруг стал кислее уксуса. На пути домой я заглянул в «Корону и якорь» и уютно расположился в полном одиночестве в «кабинете». Фразы эти донеслись до меня из общего зала сквозь неплотно притворенную дверь.

На это неприятное воспоминание меня натолкнул вывод, к которому я пришел в тот момент: мой летный инструктор лейтенант Будем явно считает меня человеком, стоящим на крайне низком уровне умственного развития.

А тогда, в «Короне и якоре», я подвинулся так, чтобы заглянуть сквозь щель в ярко освещенный зал. Ораторствовал Сет Пиллинг, чернорабочий, субъект, всем в Дарроуби известный. Хотя именовался он рабочим, но лишней работой предпочитал себя не утруждать, и его дюжую фигуру и мясистую физиономию можно было регулярно созерцать на бирже труда в дни, когда он являлся туда расписаться в получении пособия по безработице.

Ораторствовал Сет Пиллинг, чернорабочий, субъект, всем в Дарроуби известный.

— Пустая башка. А уж про собак и вовсе ничего не знает! — Верзила влил себе в глотку полпинты разом.

— В коровах он ничего, разбирается, — вмешался другой голос.

— И пусть его. Я же не про чертовых коров толкую, — со жгучим презрением ответил Сет. — Я про собак говорю. Чтоб собак лечить, голова на плечах нужна.

Тут раздался третий голос:

— Так он же ветеринар или нет? Должен в своем деле разбираться.

— Ну и что? Ветеринары, они всякие бывают. А уж этот — пустое место. Я бы мог вам про него кое-чего порассказать.

Народная мудрость гласит, что тот, кто подслушивает, ничего хорошего про себя не услышит, и благоразумие требовало, чтобы я поскорее выбрался оттуда и не слушал, как этот тип поносит меня на весь переполненный зал. Но, конечно, я остался и с болезненным интересом навострил уши, всем существом вслушиваясь в разговор.

— А что, Сет?

Общество сгорало от любопытства не меньше меня.

— Уж найдется что! — ответствовал он. — Это же не перечесть, сколько мне собак приносили, после того как он их портил!

— Уж ты-то про собак все знаешь, а, Сет?

Возможно, сарказм в этой фразе мне только почудился от злости, но в любом случае мистер Пиллинг принял ее за чистую монету. Его крупное лунообразное лицо расползлось в самодовольной ухмылке.

— Что есть, то есть. Я с собаками всю жизнь прожил да и подучился малость. — Снова в его глотку с бульканьем полилось пиво. — У меня дома книг полным-полно, и я каждую прочел от корки до корки. Так что и про болезни, и как их лечить, я все знаю.

— И ни разу у тебя с собакой неудачи не было? Так, что ли, Сет? — спросил еще кто-то.

Наступила пауза.