Из воспоминаний сельского ветеринара

Ему шел четвертый месяц, когда Гарри позвонил и сказал, что у него, кажется, развилась пневмония. Я удивился, потому что погода стояла ясная и теплая, а в коровнике, где содержался Монти, сквозняков не было. Но едва я увидел бычка, как подумал, что его хозяин, наверное, не ошибся. Тяжело вздымающаяся грудная клетка, температура сорок с половиной — картина прямо-таки классическая. Но когда я прижал к его груди стетоскоп, то влажных хрипов не услышал — да и вообще никаких. Легкие были совершенно чистыми. Я водил и водил стетоскопом по груди — нигде ни хрипа, ни присвиста, ни малейших признаков воспаления.

Да, хорошенький ребус! Я обернулся к фермеру.

— Очень странно, Гарри. Он, конечно, болен, но симптомы не складываются в четкую картину.

Я отступил от заветов моих наставников. Ветеринар, у которого я проходил первую студенческую практику, сразу же сказал мне: «Если не поймешь, что с животным, ни в коем случае не признавайся в этом! А поскорее придумай название — ну, там, «болезнь Мак-клюски» или «скоротечная оперхотизация» — словом, что хочешь, только скорее!». Но сейчас вдохновение все не нисходило, и я беспомощно смотрел на задыхающегося теленка с испуганными глазами.

Снять симптомы… Вот-вот! У него температура, значит, надо для начала ее снизить. Я пустил в ход весь свой жалкий арсенал жаропонижающих средств: сделал инъекцию неспецифической антисыворотки, прописал микстуру кислотного меланжа, но следующие два дня показали, что эти проверенные временем панацеи никакого действия не производят.

Утром четвертого дня Гарри сказал, когда я еще только вылезал из машины:

— Он сегодня ходит как-то странно, мистер Хэрриот. И словно бы ослеп.

— Ослеп!

Может быть, какая-то нетипичная форма свинцового отравления? Я бросился в телятник, но не обнаружил на стенах ни малейших следов краски, а Монти ни разу их не покидал с тех пор, как водворился тут.

К тому же, внимательно к нему приглядевшись, я обнаружил, что в строгом смысле слова он и не слеп. Глаза у него были неподвижны и слегка заведены кверху, он бродил по загону, спотыкаясь, но замигал, когда я провел ладонью у него перед мордой. И уж совсем в тупик меня поставила его походка — деревянная, на негнущихся ногах, как у заводной игрушки, и я принялся мысленно цепляться за диагностические соломинки: столбняк?.. да нет… менингит?.. тоже нет… и это — нет… Я всегда старался сохранять профессиональное спокойствие, хотя бы внешне, но на этот раз лишь с большим трудом подавил желание поскрести в затылке и с разинутым ртом постоять перед теленком.

Я постарался поскорее уехать и сразу же погрузился в размышления, поглядывая на дорогу впереди. Моя неопытность была плохой опорой, но патологию и физиологию я как-никак знал достаточно и обычно, не поставив диагноза сразу, нащупывал верный путь с помощью логических рассуждений. Только тут никакая логика не помогала.

Вечером я вытащил свои справочники, студенческие записи, подшивки ветеринарного журнала — ну, словом, все, где так или иначе упоминались болезни телят. Конечно, где-нибудь да отыщется ключ к разгадке. Однако толстые тома справочников по инфекционным и неинфекционным болезням ничего мне не подсказали. Я уже почти отчаялся и вдруг, перелистывая брошюрку о болезнях молодняка, наткнулся на следующий абзац: «Своеобразная деревянная походка, неподвижный взгляд, глаза чуть завернуты кверху; иногда затрудненное дыхание в сочетании с повышенной температурой…». Каждое слово запылало огненными буквами, я прямо почувствовал, как неведомый автор ласково похлопывает меня по плечу и говорит: «Ну вот, а ты волновался! Все же ясно как божий день!».

Я кинулся к телефону и позвонил Гарри Самнеру.

— Гарри, а вы не замечали, Монти и другие телята лижут друг друга?

— Да с утра до ночи, паршивцы! Любимая их забава. А что?

— Просто я знаю, что с вашим бычком. Его мучает волосяной шар.

— Волосяной шар? Где?

В сычуге. В четвертом отделе желудка. Из-за него и все эти странные симптомы.

— Провалиться мне на этом месте! Но что теперь делать-то?

— Пожалуй, без операции не обойтись. Но я все-таки сначала попробую напоить его жидким вазелином. Может, вы заедете? Я оставлю бутылку на крыльце. Дайте ему полпинты сейчас же и такую же дозу с утра. Не исключено, что эта дрянь сама выскользнет на такой смазке. Завтра я его посмотрю.

Особой надежды я на жидкий вазелин не возлагал. Пожалуй, я и предложил-то испробовать его только для того, чтобы немножко оттянуть время и собраться с духом для операции. Действительно, на следующее утро я увидел то, что и ожидал. Монти все так же стоял на негнущихся ногах и все так же слепо смотрел прямо перед собой. Маслянистые потеки вокруг заднего прохода и на хвосте свидетельствовали, что жидкий вазелин просочился мимо препятствия.

— Он уже три дня ничего не ел, — сказал Гарри. — Долго ему так не выдержать.

Я перевел взгляд с его встревоженного лица на понурого теленка.

— Вы совершенно правы. И спасти его можно, только если мы сейчас же, не откладывая, уберем этот шар. Вы согласны, чтобы я попробовал?