Из-за денег

Она сидела неподвижно с закрытыми глазами. Светлые ресницы лежали на бледных щеках и чуть подрагивали.

— Скажи мне откровенно, Дженни. Скажи все, как было. И я постараюсь помочь тебе, — настойчиво произнес он.

— Куда мы едем? — спросила она. — В полицейское управление?

— Нет. Никто не знает, что я поехал за тобой в аэропорт. И, если ты расскажешь мне всю правду сегодня, это пока останется между нами. Завтра я официально допрошу тебя, если захочешь. Я хочу, чтобы у тебя было время обдумать, что ты делаешь.

— Я уже все обдумала. Отвези меня куда-нибудь в тихое место, где меня никто не узнает.

Сбавив значительно скорость, он направил автомобиль сквозь густой поток машин к дому, где располагалась его холостяцкая квартира.

— Сюда, через эту лужайку. Надо поспешить. Кажется, накрапывает дождь.

Она достала из своей сумки светлого шелка платок, накинула его на голову и завязала узелком под подбородком. Затем молча вылезла из машины и последовала за ним сначала к погруженному в темноту безмолвному особняку и затем вверх по узкой, окрашенной в светло-коричневый тон лестнице, ведущей в его квартиру.

Хэллорен налил в бокал немного виски и предложил ей. Она откинулась в кресле-качалке, держа в своих тонких руках бокал и не притрагиваясь к виски. Ее глаза, казалось, не замечали ничего, и были обращены внутрь себя, туда, где видели всю тщетность и трагедию ее жизни.

— Так куда же девал Денни свой пистолет? — возобновил он свой неофициальный допрос.

— Пистолета у Фойла никогда не было, — ответила она.

— Хорошо. Начнем с другого конца. Что раскопал Кампьяно? Чем он намеревался шантажировать вас обоих?

Последний вопрос едва выскочил из его рта, а он уже знал ответ. Точнее, угадал в тот самый момент, когда она, словно под воздействием невыносимой душевной боли, резко мотнула головой в сторону, и при свете электрической люстры ее светлые брови стали еще светлей на фоне шелкового платка, покрывающего ее черные волосы, платка такого же светлого, какими были эти волосы до того, как их перекрасили.

Хэллорен почувствовал, как его сердце сжалось от волнения. Он вспомнил, наконец! Вспомнил фотографию — в анфас и в профиль. Вспомнил такие же глаза — печально-затаенные, под чуть сросшимися бровями. Теперь он узнал ее! Она — Симона Перишон, двадцати трех лет, исчезнувшая восемнадцать месяцев назад из французского города Лиля. Разыскивается по подозрению в убийстве своего мужа — Антуана Перишона, прослывшего отъявленным мерзавцем-сутенером, который наживался на продаже женского тела. Где гастролировал оркестр Денни Фойла прошлым летом? Выступал ли он в Лиле? Как он привез ее в Англию? Сейчас это уже не имело значения. Все стало ясно. Вот почему они не могли пожениться! Вот что Кампьяно раскопал, чтобы держать в повиновении Денни Фойла, хлестая его словно кнутом.

— Я тебя узнал! — воскликнул Хэллорен. — Ты — Симона Перишон.

На ее лице не отразились ни удивление, ни тревога. Она ожидала, что рано или поздно он догадается. Он это почувствовал.

— Я не убивала Антуана. — Ее руки сделали неуверенное движение, словно она не знала, куда поставить бокал.

Он встал и мягко взял его из женских пальцев. Затем вновь уселся в свое кресло и стал ждать, что она скажет дальше. Она беспомощно шарила рукой в своей сумке, очевидно, ища носовой платок.

— Почему все вы не хотите оставить меня в покое? Я не убивала Антуана. Я бы не убила никого. Если бы меня оставили в покое, я бы никого не убила… Я никогда не хотела…

Хэллорен в изумлении чуть привстал из кресла. Ее рука достала из сумочки… но не платок, а пистолет. Пистолет, из которого был убит Кампьяно. Тонкая рука, державшая оружие, не дрожала.

— Дженни!

— Я бы не убила Кампьяно. И, конечно же, я бы не убила тебя! Ты, ты мне нравился.

Он попытался броситься на нее, но слишком поздно. И в тот момент, когда она спустила курок, он увидел с отчетливой ясностью, которая высвечивает последнее, что видит человек в своей жизни, ее застывшее в маске отчаяния лицо с двумя огромными, наполненными слезами глазами.

Эдвард Хоч Человек, который везде

Это случилось в среду, когда Рей Бенкрофт, направлявшийся на железнодорожную станцию, впервые заметил поблизости от себя незнакомца. Человека высокого и худого, внешний вид которого почему-то заставил подумать Бенкрофта, что незнакомец — англичанин. Рей и сам толком не мог объяснить себе, почему он так подумал, но, по его мнению, во всей внешности этого типа было что-то английское.

Ничего существенного не произошло во время их первой встречи. И вторая показалась как бы случайной. Дело было, вечером в пятницу на станции. Этот тип должно быть проживал где-то поблизости, в стороне Пелхэма, возможно, в только что построенном там многоквартирном доме.