Из-за денег

Пальцы на левой руке Левина снова сжались в щепотку, напомнив ему о желании выкурить сигарету. Но это был четвертый день его воздержания, и детектив не сдавался.

— Джек, — сказал он напарнику, — я думаю, что у тебя это лучше получится, если ты доложишь о нашем деле лейтенанту.

— Почему я? Почему не ты?

— Я думаю, что он ценит тебя больше.

Кроули хмыкнул.

— Что за ерунду ты говоришь?

— Нет. Я думаю, это так, Джек, — умудренно улыбнулся Левин. — Если я доложу ему о девочке, он решит, что я драматизирую факты, воспринимаю их слишком эмоционально или что-нибудь еще. И он скажет, чтобы мы бросили это дело. Тебя он считает уравновешенным типом, со здравым смыслом. Если ты скажешь, что дело серьезное, он тебе поверит.

— Не валяй дурака.

— Ты уравновешенный тип, со здравым смыслом, — повторил Левин. — А я слишком эмоционален.

— У льстеца нет хлопот. Хорошо, я доложу. Отправляйся в школу.

— Спасибо, Джек.

Левин с трудом втиснулся в свое черное пальто, покинул кабинет, спустился по лестнице и вышел на тротуар. Частная школа Латмора располагалась на расстоянии трех кварталов справа от участка. Левин направился к ней. Падал снег, но небо было относительно ясным. Левин шел, принюхиваясь к снегу, глубоко засунув руки в карманы. На улице желание курить мучило его меньше, и поэтому он не торопился.

Школа Латмора была одним из многочисленных частных учебных заведений, которые стали заменять хиреющую государственную школьную систему, с давних пор подрываемую противоречивой политикой муниципальных властей. Она располагалась в старом особняке, представлявшем собой, однако, одно из лучших строений данного квартала. Большие буквы на стеклянной панели двойной двери обозначали предназначение особняка, и сразу же за дверью стрелка на стене указывала, где располагалась дирекция.

Левин не хотел представляться как полицейский, но сидевший за дверью привратник проявил такую официальность и любопытство, что у детектива не было выбора. Левин добился встречи с председателем учебного совета миссис Пиджеон.

Директриса, озадаченная, обеспокоенная, настороженная и удивленная визитом представителя полиции, горела нетерпением узнать, что нужно детективу от частной школы Латмора, и была готова дать решительный отпор в случае предъявления необоснованных претензий. Левин, чувствуя это, попытался объяснить свой визит как можно мягче и неопределеннее.

— Я хотел бы поговорить с одним из ваших учителей. О девочке, которая посещает эту школу.

— Что с девочкой?

— Вчера она сделала сообщение в полицию. Нам несколько трудновато проверить это сообщение и, возможно, кое-что прояснится, если мы узнаем побольше о самой девочке, о ее наклонностях, привычках и тому подобное.

Озабоченность и настороженность в поведении миссис Пиджеон уступили место защитной реакции.

— Какую информацию вы желаете получить?

— Речь не идет о чем-то серьезном. Я бы не хотел вдаваться в детали.

— Школа в этом как-нибудь замешана?

— О, нет, нет, — заверил Левин. — Никоим образом.

Защитная реакция сменилась холодной вежливостью.

— Итак, вы хотите поговорить с ее учителем.

— Да.

— Как зовут девочку?

— Ами Уолкер. Ами Торнбридж Уолкер.

— Я знаю ее! — Лицо миссис Пиджеон вдруг выразило удовольствие, но не от вида Левина, а от воспоминания о девочке. Затем выражение удовольствия также внезапно уступило место удивлению. — Речь идет об Ами? Неужели это она явилась к вам вчера?

— Да, она.

— Ну, что же. — Директриса беспомощно огляделась вокруг, словно выискивая повод для вопроса, который мог бы развеять уклончивость Левина. Но, очевидно, так ничего и не придумав, отправилась разыскивать мисс Гаскелл, учительницу пятого класса. Левин постоял немного в одиночестве, потом опустился в большое кожаное кресло, чувствуя себя неуютно в кабинетной тишине, усиленной плотными занавесками на окнах.

Он прождал минут пять, пока миссис Пиджеон не вернулась в сопровождении мисс Гаскелл, оказавшейся общительной, энергичной женщиной лет сорока, в строгом костюме и туфлях на низком каблуке, — отнюдь не сухопарой высокорослой особой, которую он себе заранее вообразил. Левин быстро встал, когда миссис Пиджеон представила его и с ударением сказала: — Постарайтесь быть кратким, мистер Левин. Вы можете побеседовать в этом кабинете.

— Благодарю вас.

Миссис Пиджеон тут же вышла, а Левин и мисс Гаскелл остались стоять посредине комнаты, разглядывая друг друга. Он указал на кресло:

— Может быть, вам лучше присесть.

— Благодарю. Миссис Пиджеон сообщила мне, что вы хотите кое-что узнать об Ами Уолкер.

— Да, я хотел бы услышать, что отличает ее от других ваших учеников. Все, что вы думаете о ней.

Мисс Гаскелл улыбнулась.

— Я могу сказать, что она исключительно умный и очень воспитанный ребенок. Я назначила ее старостой класса. Она всегда, по крайней мере, на месяц впереди в учебе, чем остальные, особенно в чтении. И более здравомыслящего ребенка я не встречала.

Левин потянулся за сигаретами, но, вспомнив, что их у него нет, задержал неловко руку, опустил и прижал ее к своему боку.

— Ее отчим умер две недели назад, не так ли?

— Это правда.