Из-за парты — на войну

Словно ожидая, когда ему напомнят и подтолкнут к действию, Слава оглянулся, нашел глазами Савкина, который молча кивнул ему, окинул зорким взглядом горящий катер и оставшихся в живых десантников, будто хотел на всю жизнь запечатлеть в памяти эту картину, и, надрывая голос, натужно крикнул:

— К берегу! За мной!

Своего голоса он почти не услышал, только увидел, как взмахнул рукой Савкин, повторяя его команду.

Прыгнув прямо с борта в неспокойную холодную воду, Слава уже приготовился плыть, держа в поднятой руке автомат, но оказалось, что глубина здесь была чуть выше пояса и можно было без особого труда идти по дну.

Справа и слева прыгали в воду десантники и, наклонившись вперед, шли к берегу. Прожектор, отключившийся перед этим на некоторое время, снова зажегся и теперь светил прямо в лицо, ослепляя и мешая идти. Казалось, он совсем рядом, рукой подать. Слава послал автоматную очередь в сверкающее зеркало, но до прожектора было слишком далеко.

Освещенные пламенем, полыхавшим сзади, и светом прожектора, десантники, тяжело дыша, выбирались на берег. Где-то недалеко послышался рокочущий звук мотора, и вскоре раздался грохот взрывов — это рванули бомбы. «Кукурузник», — подумал Слава, — на помощь прилетел». После того как самолет бросил бомбы, стоявший на высоте пулемет перестал стрелять. Нужно было воспользоваться моментом, чтобы приготовиться к бою.

Отяжелев от намокшей одежды, Слава делал последние шаги в воде. Но вот и берег, каменистый, скользкий. Выбравшись на сушу, он заметил впереди, совсем недалеко от берега, траншею и, взмахнув автоматом, крикнул:

— Давай в траншею! Выбить их оттуда!

Ему казалось, что никто его не слышит в страшной сумятице высадки, когда шум прибоя сливался с криками, пулеметными и автоматными очередями, с гулом самолетов. Он часто и тревожно оглядывался, но каждый раз с удивлением убеждался, что за ним идут, его понимают с полуслова и даже без слов.

С группой высадившихся Слава бежал к траншее, когда начал бить дальний пулемет, прежде стрелявший по соседнему катеру. Немцы пытались преградить десантникам путь, но было поздно: моряки уже прыгали в траншею с автоматами наперевес, готовые схватиться с врагом. Однако брать траншею с боем не пришлось, так как немцы, опасаясь остаться отрезанными, заранее сами ушли оттуда.

Теперь Слава мог осмотреться. Пулемет продолжал обстреливать десантников, но это не представляло большой опасности, если из траншеи не выходить. В море, покачиваясь на волнах, догорал оставленный катер. В нескольких местах пролива дымились подожженные катера, из-под дыма поблескивало пламя. Но часть катеров все же дошла до берега, и десантники высадились на крымскую землю. Прожекторов и пулеметов на побережье стало совсем мало, в основном они действовали теперь у самой Керчи, где высадка была особенно трудной и, по-видимому, не удалась. Оценив обстановку, Слава понял, что в целом первый этап операции — высадка десанта — завершен. Предстоял второй, не менее важный, — удержаться и закрепиться на побережье.

После небольшого перерыва снова зажегся прожектор, который выключался, пока над ним виражил самолет. Теперь, когда самолет улетел, он повернул свой луч в сторону катера, подходившего к берегу. Слава подумал, что прежде всего нужно вывести из строя этот прожектор, который слишком активен.

К Славе подошел Савкин и, словно читая мысли своего командира, кивнул в сторону прожектора:

— Убрать бы его. Мешать будет.

— Выдели двух-трех человек, — распорядился Слава. — Больше, я думаю, не требуется. Только…

Он не договорил. Ему не хотелось, чтобы группу повел Савкин, не хотелось отпускать его от себя. Слава чувствовал себя уверенней, когда этот тихий, белобрысый, ничем не примечательный лейтенант с внимательными серыми глазами находился рядом или даже просто поблизости.

И Савкин понял, опустил глаза, словно был виноват в том, что пользовался таким безграничным доверием командира. Однако, твердо решив, что поступает правильно, произнес:

— Я сам поведу. Все будет в норме.

Это было его любимое выражение: «В норме». Слава молча кивнул и не стал возражать. Савкин с группой ушел.

Скользнув взглядом по звездному небу, Слава определил: до рассвета осталось часа два. Нужно было спешить, так как наверняка с рассветом немцы попытаются сбросить десант в море.

Пока к траншее подтягивались отставшие и раненые, Слава установил связь с соседними группами и устроил короткое совещание. К высотке, которую предстояло захватить, были отправлены разведчики. Действовал он быстро и решительно, сознавая, что, если до рассвета не будет захвачена высота, дело кончится плохо: назад пути не было.

За время войны у Славы накопился немалый боевой опыт: оборона Севастополя, Новороссийск, Малая земля…. Воевал он третий год, и большую часть этого времени — в пехоте. Правда, пехота называлась морской. Когда Славу призвали в армию, он попросился на флот. Однако началась война, и плавать на кораблях ему почти не пришлось: многих моряков очень скоро перевели на сушу.