Из-за вас я поверил в призраков

Как правило, в подвале с переменным успехом старались держать две группы детей, выстраивая их в два ряда по семь человек — только что украденных и едва обученных «малышей» и «взрослых», готовых к сражению, выросших уже здесь, очень злобных, ожесточенных и вышколенных — с упругими мышцами на ногах, крепкими кулаками, острыми зубами и ногтями — рвущихся в бой и напоминающих всем телом увесистые палицы; такой молодняк был опасен. Шестеро сражались на арене, седьмой был в запасе на случай, если кто-то сломает ногу, у кого-то не выдержит сердце, часто что-то случалось с одним из детей во время транспортировки. Мешки для малышей были тесными, тряпичные клети не рассчитаны на прирост, большие мешки взрослых почти касались пола. Друг друга дети не знали, разве что слышали иногда поскрипывание крюков и скулеж где-то вдали, их старались меж собой не сводить из страха, что взрослые малышей растерзают. Луна, жутко напуганный, придумал обходной маневр: каждый раз он вытаскивал № 2 из полагавшегося ему теперь мешка для взрослых и совал обратно в мешок для маленьких, из которого его выселили, поскольку он стал слишком большим и тяжелым, маленький мешок болтался подозрительно низко, ребенок рос очень быстро, и крюк мог сломаться. Когда № 2 вытряхивали, чтобы измерить рост или вес, он старался во всем походить на задохлика, уже смекнув, что спасенной жизнью обязан горячей глотке и этой простой уловке.

Волосы отрастали, и стригущий лишай чертил на головах тропы и звезды, раны то расползались, то затягивались, лишай буравил кожу, насаждая на головах сады, уродуя волосяные корни, захватывая области, где волосы росли гуще всего, там он гнездился, распыляя споры в грязи за ушами, добираясь ночами до самых бровей, где вывести его еще труднее, покрывал брови студенистой порослью, похожей на сырные крошки, распространялся в областях, где волосы стояли торчком, чтобы те полегли, лишай обожал густые остриженные гривы и непослушные вихры, которые срезал на корню, он выслеживал, где волосы принимались снова расти, он обжирался шелушащейся кожей, свивал гнездышки, чтобы укрыться от ногтей, которые превратили бы его в ни на что не годную ничтожную капельку крови, он утаскивал состриженные волосы, чтобы мастерить из них мотыги для вспахивания и соломинки для кормления, голова служила земным шаром, машинка для стрижки волос была большой, но нелепой соперницей, а лобковые вши приходились ему настроенными враждебно кузинами, и он непрестанно множил свои богатства, чтобы всегда иметь возможность вторгнуться на их территории, поскольку знал, что места там еще более плодородные, а воздух благоухает.