Из заброшенной рукописи о Карле Марксе

«...он был недоволен тем, как его зятья излагали его мысли: "Лонге в качестве последнего прудониста и Лафарг в качестве последнего бакуниста! Черт бы их побрал!" Тогда именно у него вырвалось то крылатое слово, за которое так ухватились потом все филистеры, – что сам он, во всяком случае, не марксист» (ФМ, 551).

Ш. Лонге и П. Лафарг были близки Марксу не только по-родственному, но и как непосредственные адепты, получавшие учение из первых рук. И эти-то люди не могли отличить доктрины Маркса от проповедей Прудона и Бакунина – самых непримиримых (для Маркса) «идейных врагов». Глубоко же запрятана сокровенная сущность марксизма. Только – что взять с этих французов, когда подобные же вещи позволяли себе и сами основоположники – просто их двоих уже некому было проклинать за подобные зигзаги, Выше них авторитета уже не было.

Из официальной историографии и изучения первоисточников мы узнаем, что Маркс непримиримо критически относился ко всем без исключения буржуазно-либеральным движениям. Столь же нетерпим был оно ко всем течения в рабочем движении, которые всерьез допускали возможность коренных общественных перемен путем мирных социальных реформ – прежде всего, это относится к последователям Прудона. Сотрудничая с тред-юнионистами в Англии, он постоянно покушался на разгром прудонизма во Франции, где положение рабочего класса было гораздо менее реформировано и потому скорее можно было бы добиваться и ожидать реформ по английскому образцу.

^{Портрет Пьера Жозефа Прудона, написанный Гюставом Курбе}

А вот другой исторический факт на тот же сюжет: допуская победу рабочих парламентским путем в Англии, он высмеивал борьбу Лассаля за всеобщее избирательное право в Германии, а после смерти Лассаля в 1863 г. не только препятствовал вступлению в Интернационал основанного Лассалем Всеобщего германского рабочего союза, но всеми силами стремился к его разложению и ликвидации. Заметим же при этом, что при такой непримиримости к реформизму – самая ожесточенная борьба, какую пришлось вести Марксу в рабочем движении – это борьба с фанатичным бунтарем Бакуниным.

Фактически Маркс враждовал со всеми течениями в европейском рабочем движении, не говоря уже о «буржуазно-демократических» революционных группировках Италии, Германии, Франции Венгрии...

После 1850 г. у него не было никакой организации.

За исключением одного короткого периода, у него не было своей газеты.

Никто тогда не знал такого течения – «марксизма», оно существовало лишь в лице Маркса и Энгельса, которые были мало популярны в рабочей массе.

В этих условиях в 1863 г. создается Международное Товарищество Рабочих («Международное» – это же и есть «Интернационал»!). И фактическим руководителем его тут же становится не кто иной, как Маркс, хотя далеко не сразу это многим стало ясно. Он не был председателем Интернационала, и впоследствии, когда этот пост был ему предложен, отказался его занять.

В течение долгих лет, в 1840, 1850, 1860, 1870 годы рабочее движение Европы развивалось под знаками Прудона (Франция), Лассаля (Германия), Бакунина (Швейцария, отчасти Италия и Испания) и тред-юнионов (Англия), а в 1880-е гг., после смерти Маркса как-то вдруг обнаружилось, что это именно он был вождем мирового пролетариата, к концу же века марксизм стал почти синонимом рабочего движения и социализма. Никто тогда не вспоминал, что Маркс «во всяком случае, не марксист».

Смолоду и до конца жизни Карл Маркс твердо считал единственным средством освобождения рабочего класса пролетарскую революцию. Согласно главному его тезису, неоднократно им сформулированному в разное время, промышленное развитие создает предпосылки для революционного общественного переворота, и чем выше уровень промышленного развития, тем меньше подвержен рабочий класс мелкобуржуазным влияниям, тем он более сплочен и тем более созрел для пролетарской революции.

В этом свете мы должны констатировать еще одну странность. Именно к концу прошлого века, когда промышленное развитие европейских стран достигло небывалого уровня, и когда марксизм стал доминировать, наконец, в рабочем движении, вопрос о революции стал все более отодвигаться марксистскими вождями в неопределенное будущее.

Странным выглядит, с другой стороны, и тот факт, что именно тогда, когда марксизм стал ведущим знаменем рабочего движения, марксово самоназвание «коммунист» исчезло, сменившись острожным «социал-демократ».