Из заброшенной рукописи о Карле Марксе

Вожди лассальянцев пришли к нам потому, что их вынудили к этому обстоятельства. Если бы им заявили с самого начала, что ни на какое торгашество принципами не пойдут, то они должны были бы удовлетвориться программой действия или организационным планом в целях совместного действия (там же).

Одновременно с письмом Маркса к Бракке (оно-то и было опубликовано позже под названием «Критика Готской программы»), Энгельс писал о том же к А. Бебелю. При этом, претензии лондонских вождей к своим друзьям в Германии изложены гораздо более разборчиво:

…раз эти господа теперь сами приходят с предложением примирения, значит, они находятся в дьявольски затруднительном положении. Но, имея в виду хорошо известный характер этих людей, мы обязаны были использовать их затруднительное положение и выговорить себе все возможные гарантии, чтобы эти господа за счет нашей партии не укрепили вновь в глазах рабочих свои поколебленные позиции (19:1).

Заметим, что Маркс протестует против «торгашества принципами», в то время как Энгельс пеняет как раз за то, что его адресаты не предприняли «торгашества принципами». Между тем, оба имеют в виду одно и тоже. Еще такая вот бывала диалектика…

Однако, для нас подобная диалектика – счастливое обстоятельство. Она позволяет нам констатировать одно важное правило в нашем исследовании. Не часто, но иногда срабатывает: что у Маркса на уме, то у Энгельса в письме. Это неоценимое методологическое наблюдение не раз выручало нас в затруднительных периодах нашего исследования. Поможет оно нам и сейчас, немедленно.

Однажды Фридрих Энгельс так сформулировал метод Маркса работы в Интернационале:

…заниматься пустяками на публичных заседаниях, а настоящее дело делать потихоньку…(32:120)

Какую пользу может извлечь историк из такого заявления? Прямую методологическую. Можно с уверенностью полагать, что о подлинной деятельности Маркса – Энгельса в Интернационале нельзя судить на основании документов этой организации и публичных заявлений великих учителей.

Правдоподобным также выглядит допущение, что в высказываниях Бакунина, Прудона, Вейтлинга и других аналогичных товарищей о поведении вождей мирового пролетариата, возможно, не все сплошь – злопыхательство и клевета. И хотя данное положение еще не дает готового методологического приема, оно может быть применено как полезная рабочая гипотеза.

…Маркс и Энгельс, в особенности Маркс, сеют здесь свое обычное зло. Тщеславие, человеконенавистничество, высокомерие в теории и малодушие на практике, рефлексия на счет жизни, деятельности и искренности… литераторствующие и диспутирующие ремесленники и отвратительное заигрывание с ними… Слово «буржуа» до тошноты надоевшая ругань, а сами все с головы до мозга костей – мелкие буржуа. Одним словом, ложь и глупость, глупость и ложь. В этом обществе трудно и тяжело дышать, – писал М.А. Бакунин Г. Гервегу в 1847 г. (задолго до конфликта в Интернационале), из Брюсселя, где жил тогда Маркс[25].

Годом раньше, добрый знакомый Маркса – Прудон – предостерегал его:

Не нужно создавать новые хлопоты человеческому роду новой идейной путаницей; Дадим миру образец мудрой и дальновидной терпимости; не будем разыгрывать из себя апостолов новой религии, хотя бы это была религия логики и разума (ФМ, 148).

В этом же письме Прудона в Брюссель (далее оно будет упомянуто как «майское письмо») содержится еще одно, весьма многозначительное, место: