Из загранкомандировки не возвратился

Ефим Рубцов объявился в «Нью-Йорк пост».

Газету привез Серж Казанкини, прилетевший на крошечном, раскрашенном под пчелу — в черные и золотисто-желтые полосы — пятиместном самолетике, одном из двух, принадлежавших бывшему автогонщику. Автомобильный ас содержал авиафирму с претенциозным названием «Соколы», летал сам, на сезон рождественских каникул, начиная с конца декабря, нанимал второго пилота, и их «пчелки» трудились до седьмого «пота», перевозя горнолыжников и просто любителей тишины и покоя. Правда, иногда, как в предыдущие два дня, валил снег и в горах бушевала буря, и самолетики сиротливо мерзли на аэродроме, зябко кутая шасси в поземке. Сержу повезло: снегопад ненадолго утихомирился и позволил автогонщику слетать в Нью-Йорк и обратно.

В гостиницу Серж, однако, добирался уже в метель, и такси вязло в снегу, и пассажиру доводилось вылазить из машины и толкать ее, и потому первое, что я услышал, едва мой француз ввалился в отель — заснеженный, раскрасневшийся, с седой головой, просто-таки облагороженной белыми снежинками, были слова:

— Я чуть не утонул в снегу, так спешил к тебе, сир! — И добавил: — Мы с тобой не конкуренты, старина, но мне бы хотелось тоже поиметь кое-чего с барского стола!

— Сначала нужно знать, что достанется мне, это во-первых. Если же ты действительно узнал нечто стоящее, я готов поблагодарить моего друга за работу, это во-вторых.

— Нет, сколько знаю этих русских, или советских, или украинцев, — как вам удобно, сир, никогда не догадаешься наперед, что они скажут в следующее мгновение! Не потому ли с вами так трудно договариваться?

— Отчего же? Если судить по тому, как быстро находим мы с тобой общий язык, это не так уж и трудно, — парировал я в тоне Казанкини, а сам подумал, что Серж наверняка обладает чем-то, что необходимо мне, и он гордится сделанным и жаждет похвалы.

— Мне остается только подняться… и с вашего разрешения, — после многозначительной паузы продолжил Казанкини, — открыть дверцу холодильника, дабы убедиться, что оставленная бутылка «Учительского» все еще находится там.

Я понял, что Серж действительно в превосходном состоянии духа, и его ничем не омраченное настроение резко ухудшило мое, ибо теперь я не сомневался, что все, рассказанное Сержем о Джоне Микитюке, подтверждается.

Было от чего пойти голове кругом.

Но Серж начал с неожиданной для меня новости.

— А твой приятель объявился, — сказал он, доставая бутылку с виски и наливая себе две трети тяжелого, широкогорлого бокала.

— Какой еще приятель?

— Ефим Рубцов, собственной персоной.

— Погоди, погоди, Серж, а откуда ты знаешь про Рубцова? — подозрительно спросил я, вспомнив, что мы с Казанкини не виделись со времени зимней Олимпиады в Лейк-Плэсиде, а история с Семененко, где был замешан Рубцов, сыгравший не последнюю роль в гибели моего друга в автокатастрофе, произошла два года спустя.

— Вот тебе и на! — Серж, кажется, даже опешил. — А не ты ли познакомил, так сказать, с некоторыми подробностями его биографии тогда, в 1980-м? Что, напомнить? Бывший репортер из «Советского спорта», отправившийся за счастьем в Израиль, однако очутившийся очень скоро в Нью-Йорке в роли корреспондента радио «Свобода» и процветавший на ниве «документальных репортажей» о некоторых, ну, так сказать, теневых сторонах жизни советского спорта и его «звезд». Разве не так?

Тут мне довелось несколько дополнить информацию о Рубцове и рассказать мюнхенскую историю с Валерием Семененко, тренером сборной горнолыжников, докопавшимся до не слишком чистоплотных, если не сказать — преступных, связей одного спортивного деятеля с зарубежными фирмами, что привело к потери нашими внешнеторговыми организациями немалых сумм в валюте. Семененко и подстроили катастрофу на шоссе Мюнхен — Гармиш — Партенкирхен.

— Вот оно что, — протянул Серж. — Теперь понятно, почему он скрылся за псевдонимом, и будь уверен, мне довелось-таки потревожить моих друзей в местной прессе, чтобы добраться до настоящего имени автора статейки. Вот, держи. — Серж протянул мне вчерашний номер «Нью-Йорк пост».

Заметка на первой полосе была обведена синим жирным фломастером и называлась: «Русский след «героина»? Чем занимаются «звезды» советского бокса в Канаде?»