Из западни

Хитро усмехнувшись, лейтенант тут же предложил нам повторить. В том же составе и на тех же условиях: трое против него одного, до первого касания. Причем использовали мы деревянные муляжи японских сабель, которые этот моряк прихватил с взятого на абордаж вражеского крейсера. Зачем он притащил их с собой в «Ласточку», мы сперва не догадались. Пока не испробовали удар такой деревяшки на себе.

Серж неделю щеголял с синяками на плече и поперек спины, одного раза ему опять не хватило. Но самое смешное, что счет все же оплатил морской лейтенант и пригласил всех желающих навестить его завтра в порту у железнодорожного пакгауза, где он обещал дать всем желающим уроки стрельбы и показать кое-что очень интересное.

В общем, не буду тебя забалтывать малоинтересными деталями, но теперь мы с Сержем служим в железнодорожном бронедивизионе флота, названном в честь крейсера «Варягом». Под началом того самого лейтенанта, Василия Александровича Балка. С того момента наша вольница закончилась, и сейчас у меня первые относительно свободные сорок минут за четыре неполные недели. Завтра нам предстоит дальняя дорога и совсем скоро – участие в первом настоящем деле. Если даст бог, все пройдет, как должно, в следующий раз напишу тебе не из Владивостока. Ну, а если не повезет и не суждено нам будет свидеться, помни, я тебя люблю сильнее, чем можно вообразить.

Всегда твой, Виктор Ветлицкий

Воспоминания об участии в войне с Японией лейтенанта А. В. Витгефта,

младшего минного офицера эскадренного броненосца «Сисой Великий».

«Морской сборник», № 2, 3 за 1920 год

Явился я на броненосец 28 апреля, когда он стоял в Средней Кронштадтской гавани и находился в хаотическом состоянии: ничего не было готово к плаванию, и на нем работала день и ночь масса мастеровых с различных заводов. Комплект команды еще не был полон, а находящиеся налицо или ежедневно съезжали в порт за различными приемками, или работали наравне с мастеровыми на корабле.

Кронштадт лихорадочно готовил к вступлению в строй пять новейших броненосцев типа «Бородино» и доводил до готовности к выходу в море суда отряда контр-адмирала Беклемишева. Завод задыхался, работая в две «длинные» смены. Причем перечень работ на новых судах постоянно расширялся, в том числе задачами, мне совершенно непонятными: то надо срочно демонтировать боевые марсы с 47-миллиметровыми пушками, то убрать такие же орудия с мостика! На «Александре III» мне знакомый мичман жаловался, что у них в пожарном порядке снимают все 75-миллиметровые орудия с батарейной палубы и намертво закрывают орудийные портики броневыми листами. Сами же эти пушки переносят на мостики и башни. Та же процедура производилась на «Суворове» с «Орлом». Эти три новейших корабля и должны были составить костяк нашего отряда.

Поскольку у «Бородина» еще были серьезные доделки по машинной части, он с нами, похоже, не успевал. Там переделывали эксцентрики ЦВД обеих машин: их, уже принятые и установленные, вдруг приказано было заменить, что вызвало бурю «восторгов» со стороны представителей «Франко-Русского завода». Однако приемщики были неумолимы. И теперь вместо литых устанавливались выделанные из поковки. Вдобавок было принято решение менять на нем лопасти гребных винтов, ставя такие же, как на всех остальных кораблях этой серии, вместо серповидных, французского типа. С этим кораблем получалось по пословице – первый блин комом. В наименьшей готовности была «Слава», ее включение в отряд контр-адмирала Иессена, который нас поведет, даже не рассматривалось.

И весь этот ворох доделок и доработок – у новых броненосцев, только что с верфей! Что уж говорить про нашего старика «Сисоя».

Трудно сказать, насколько действительно ведущиеся на корабле переделки усилили его боевую мощь, но то, что их последствия были видны невооруженным взглядом, это уж точно. С корабля сняли и свезли в завод боевую фок-мачту вместе с марсом и установленными там противоминоносными пушками. Срезали на половину высоты грот-мачту, а вмонтированную в нее вентиляционную трубу увенчали спереди раструбом дефлектора. Сзади на ней укрепили высокую и легкую стеньгу, в целом аналогичную по конструкции нашей новой фок-мачте. Сняли большие катера, причем вместе с их массивными шлюпбалками. Выпотрошили из корабельного нутра множество дерева.

Плиты брони каземата поменяли на более тонкие, зато крупповские. Над ним, в углах надстройки, чуть пониже уровня ростр, появились четыре спонсона, на которые встали дополнительные шестидюймовки. Это разом поправило наш главный и давно обсуждаемый недостаток – слабость скорострельной средней артиллерии. Но, хоть и снабженные щитами, новые пушки стояли не за казематной броней, что вызывало у старарта нашего определенный пессимизм. Тем более что конструкцию подачи боеприпасов можно было назвать удачной лишь с изрядной натяжкой, а сами спонсоны несколько ограничили углы стрельбы башенных орудий.