Из жизни ангела

— Ну, не поминай лихом, дядя Петя. Прости, если что не так.

— Я тут тебе припас на дорожку, — апостол протянул баул.

— Что там?

— Рыбка. Копчененькая. Собственного изготовления.

— Копченая?! — изумился Авразил, — Это, где ж ты?

— Я одну из ихних труб приспособил, — Петр покосился на черта. — Наш-то, божественный огонь без дыма, без копоти.

— Во даёт! — восхитился черт. — Он там рыбу коптит, а мой кореш из кочегарки уже третий выговор схлопотал за падение тяги и снижение производительности.

Авразил его проигнорировал.

— А внизу? Варенье?

— Мурка там. В магнитной банке. Она тебе пригодится. Дыра умная. Командам обученная.

— Ага! «Жрать», «спать», и… — нечистый захохотал.

— Умолкни! — прикрикнул на него Авразил.

Петр поставил баул на пол, неуклюже обнял ангела и троекратно облобызал. Затем, не говоря больше ни слова, отвернулся и, загребая ногами пыль веков, ушел. Авразил вздохнул.

— Слышишь, Авразил, — вырвал ангела из задумчивости нечистый. — Ты ничего не чуешь?

— Нет.

— Беллетристом потянуло!

— Каким?

— Да все тем же. Кто про последний день модели накропал.

— Ну и что?

— А то! Действовать надо, а не вздыхать. Мы, можно сказать, творим историю на глазах изумленной публики. Ведь каждое наше слово записывается!

— Пусть.

— Вот зануда! А ты заметил, — мой образ получается более выпуклым, более жизненным, не то, что твой — дух бестелесный.

— Мы ангелы в чем-то такие и есть.

Черт с кривой ухмылкой окинул взором крупную коренастую фигуру Авразила, отметив его выпирающий животик, мясистые руки, небритую физиономию и грустные карие глаза.

— Особенно ты, — подытожил нечистый, — Ладно, пора в путь.

Авразил подошел к пульту энергосборника и набрал на клавиатуре код включения объединителя.

Дверь шлюза скользнула в сторону, и ангел с чертом оказались в черной пустоте. Далеко-далеко тускло светилась лампа первой модели. Больше всего при использовании объединителя Авразил не любил долгие перелеты с одного мира на другой. Поудобнее подтянув лямки рюкзака, он сжал зубы и рванул вперед. Пустота засвистела в ушах.

Рядом крутился черт. Похоже, нечистый не страдал боязнью открытого пространства. Он носился взад-вперед, размахивая коричневым саквояжем свиной кожи, плевал на пролетающие мимо астероиды, а одной комете так прижал хвост, что та заверещала дурным голосом и, сбившись с курса, врезалась в шлюзовую камеру.

— Эй, Авразил!

— Отстань.

— Философские беседы вести будем?

— Нафиг?

— Ну, как же! Я — черт, ты — ангел, летим меж миров. Нам положено!

— На то, что положено…

— Хам ты, Авразил.

— Да пошел ты!

— Скажи мне, ангел небесный, ты хоть одну книжку, кроме инструкций, прочитал?

— Прочитал.

— Букварь, да?

— А ты читал?

— Только не надо стрелки переводить! — черт плюнул в очередной астероид и радостно воскликнул, — Хорошо летим! Чего ты лиру не взял? Песни б попели. «На воздушном океане, без руля и без ветрил…»

— Не ори, и так противно. Лучше имя свое назови. Скоро полвечности, как знакомы, а имени твоего не знаю.

— Зови меня чертом. Других чертей рядом нет, не ошибешься.

— А имя секрет, что ли?

— Конечно. Это вам, ангелам, позволено являться или не являться, а нам: вынь да положь. Стоит имя назвать — вызовами замордуют. Взять, например, Воланда, а лучше Асмодея: он, бедный, и псевдонимы менял — все равно вычисляли. Хоть в бутылку лезь! Хорошо у нас один, не буду называть его имени, выкрутился. Сначала баки пудрил: «Я часть той силы…» А потом назвал профессию…

— Это ты про Мефистофеля?

— Я сам мефистофель. Второго разряда.

— Уже второго? Растешь… Я давно хотел спросить, ваша хромота — профессиональная болезнь? Низвергали с Небес только вашего шефа, а хромают даже уборщицы…

— Ты, Авразил, хоть и старший ангел, а дурак. Представь, приходит вызов. Принимает его дежурный мефистофель. Сегодня дежурит прыщавый вьюнош, тощий как жердь. А назавтра — толстяк в годах, вроде тебя. Должна же быть у них хоть одна общая черта — рогами, копытами и хвостом не всегда можно воспользоваться.

Так, за разговорами, ангел с чертом долетели до первой, извините за рифму, модели.

Ближе всего к шлюзу были миры 325, 326, 327, 328, 329 и 330. Вот Авразил и решил начать с них. Первую модель покрывал слой льда до пяти километров толщиной. Дрожа от холода в тонких шароварах, нечистый ругался:

— Жмоты несчастные! Не могли отопление предусмотреть.

Ангел не слушал. Он настраивал походный измеритель энергии веры. Прибор не работал. Стрелка оставалась неподвижной. Авразил переключился в режим измерения чертовщины и направил датчик на нечистого. Щелкнула защита от перегрузок.

— Как дела? — поинтересовался черт.

— Веры нет, а наличие разума фиксируется. Странно.

— У меня тоже по нулям, — черт спрятал в саквояж миниатюрный приборчик с цветным жидкокристаллическим дисплеем: — Истощилась моделька.

— Да, придется отключать, — с сожалением произнес Авразил.

— Сначала отопление сделай, хоть погреюсь напоследок. Или тоже спикало?

— Это из-за лампы. Видишь, как тускло горит?

— А вспышки?

— Стартер пробило. Сейчас заменю.