Из жизни английских привидений

В жанровых пародиях вновь представлена целая россыпь бытующих в викторианском обществе стереотипов. Оскар Уайльд (1854–1900) знакомит нас с призраком сэра Симона де Кентервиля, который в тюдоровскую эпоху убил свою жену. А вот и его описание, совмещающее черты привидений Плиния Младшего и М.Г. Льюиса: «Глаза его горели, как раскаленные угли, длинные седые волосы патлами ниспадали на плечи, грязное платье старинного покроя было все в лохмотьях, с рук его и ног, закованных в кандалы, свисали тяжелые ржавые цепи»[41]. Но еще любопытнее судьба убийцы. Шурины заморили сэра Симона голодом, и триста лет спустя предприимчивые американцы обнаруживают его скелет, прикованный к железному кольцу в потайной каморке в замке. Таким образом, семейный «скелет» материализуется. Когда хозяева английских замков и усадеб начнут делать на призраках деньги, скелеты будут обретаться в массовом порядке.

К концу XIX в. окончательно сформировался образ преступного рыцаря или аристократа, отражающий захлестнувшую тогдашнюю Англию моду на эгалитаризм. Джером К. Джером (1859–1927) в рассказе «Пирушка с привидениями» (1891) перечисляет готовящихся к призрачному параду «злодеек-графинь, зарезанных ими баронов, а также пэров с генеалогией от Вильгельма Завоевателя, успевших придушить кого-нибудь из родичей и кончивших буйным помешательством».

Писателю удается отразить практически все мнения современников о призраках. В параде участвуют совестливые духи, озабоченные тайной завещания или нерасшифрованного письма; щепетильные духи, возмущенные тем, что их тела похоронили на мусорной свалке или в деревенском пруду; слишком молчаливые духи, посещающие случайных гостей (выпад против Бульвер-Литтона); духи богатеев, стремящиеся облагодетельствовать своих бедных родственников (выпад против Диккенса); и наконец, наша старая знакомая — «серая монашка», целующаяся с «коричневым монахом».

Джером высмеивает попытки викторианских обывателей составить родословную призраков ценой осквернения памяти предков, которые в их понимании резали и пытали всех направо и налево: «Вы можете стать духом, либо собственноручно прикончив кого-нибудь, либо став жертвой кровавого преступления, — как вам больше нравится. Призрак-убийца как будто более популярен, но, с другой стороны, вы сумеете с большим эффектом пугать людей, если вы призрак убитого, ибо тогда вы можете показывать свои раны и издавать жалобные стоны». Правда, замурованных останков у Джерома нет, зато есть потайной ход, которым «нередко пользовались в проклятые старые времена»[42].

Шутливый настрой писателя не должен нас обманывать. Однажды Джером признался в существовании серьезных рассказов о привидениях, так и не подготовленных им к печати, и высказал сожаление о том, что «призраки покидают нас, разогнанные научным обществом психологов»[43]. Интересно, что автор «Пирушки» обходит вниманием призрачных чудовищ и злых духов. А ведь он не мог о них не знать — макабрические начинания Ле Фаню уже были поддержаны Стивенсоном и Конан Дойлом. Очевидно, это направление не пользовалось благосклонностью читающей публики. Ее вкусам скорее отвечал роман «Дракула» (1897) Брэма Стокера (1847–1912), отдающий дань уважения классическому мелодраматизму.

Вампир был знаком английскому читателю по новелле Джона Полидори «Вампир» (1819), бульварному роману «Вампир Варни» (1847) и повести Ле Фаню «Кармилла» (1872), но он ассоциировался в первую очередь с Европой (Штирия, Венгрия, Транс-ильвания, Франция). Редчайшим случаям его появления в Англии находились курьезные объяснения. Например, Э. и X. Херон[44] объясняют его самозарождение в свете спиритуалистических фантазий своего времени: «В мертвых человеческих организмах содержатся все семена добра и зла. К росту эти психические семена или зародыши побуждает мысль, а если мысль существует долго и постоянно поощряется, то она, в конце концов, может набраться загадочной жизненной силы, которая будет неуклонно нарастать, вбирая в себя подходящие элементы из того, что ее окружает. Этот зародыш длительное время оставался всего лишь беспомощным разумом, который дожидался случая обрести материальную форму и с ее помощью осуществить свои желания»[45]. Материальным посредником вампирического разума выступает египетская мумия. Вампир воспользовался мумией словно трупом, а вот если бы авторы помнили о гневе Ка, могло бы получиться нечто вроде сногсшибательной схватки «вампиры против зомби».

 Осеннее утро (1864). Картина Джона Гримшоу. Изображена типичная английская усадьба с привидениями