Из жизни английских привидений

Серая дама поместья Астон в Бирмингеме обязана своим рождением внутрисемейным неурядицам. Усадебный дом построил в 1618–1635 гг. сэр Томас Холт (1571–1654), баронет, из семьи крупных землевладельцев Уорикшира. Он проклял своего сына Эдварда, вопреки воле отца женившегося на Элизабет, дочери Джона Кинга, епископа Лондона. После смерти в 1641 г. Джорджа, брата Эдварда, хозяин Астона женился вторично, планируя обрести нового наследника, но родившийся у него мальчик умер в младенчестве, и баронет вынужден был завещать поместье и титул Роберту, сыну Эдварда.

Авторы легенды о Серой даме переиначили семейную драму, выдумав дочь Томаса Холта, которую отец запер в доме, чтобы она не вышла замуж за полюбившегося ей простолюдина. Шестнадцать лет девушка томилась в заключении и в конце концов повредилась умом. Кроме нее, в Астон наведываются призраки бывшей экономки и наемного работника, повесившегося в центральной башне.

Самая известная из жертв заточения жила в XVIII столетии. Это Дороти Уолпол (1686–1726) из усадьбы Рейнем (Норфолк), жена виконта Чарльза Таун-шенда (1674–1738), крупного политического деятеля из партии вигов, служившего государственным секретарем и лордом-председателем Тайного совета. Дороти приходилась сестрой лидеру вигов — премьер-министру Роберту Уолполу и была одной из любовниц герцога Филипа Уортона (1698–1731). Благоволящий зятю Уолпол ненавидел герцога и в 1721 г. упразднил основанный Уортоном «Клуб адского огня». Однако Дороти продолжала встречаться с герцогом, пока муж не запер ее в Рейнеме, где она умерла от оспы 29 марта 1726 г.

Вскоре поползли слухи, что похороны были фиктивными и узница по-прежнему содержится в доме. Поговаривали также, что она умерла от депрессии либо ее столкнули с лестницы и она разбилась насмерть. Уолполу эти слухи не понравились, их отношения с виконтом испортились. В 1730 г. Тауншенд подал в отставку и, обосновавшись в Рейнеме, занялся сельским хозяйством.

До сих пор, когда усадебный дом погружается в сумрак, на парадной лестнице вырисовывается силуэт Коричневой дамы. Портрет Дороти висел в доме до момента его продажи в 1904 г. Женщина на нем была одета в коричневую парчу с желтой отделкой и круглым воротником. Портрет выглядел нормально только при дневном освещении, а при свечах лицо женщины походило на безглазый череп.

Первая нашумевшая встреча с Коричневой дамой произошла в начале XIX в., когда принц-регент (будущий Георг IV) нанес визит в Рейнем. Ночью ему привиделась женщина в коричневых одеждах, с всклокоченными волосами и смертельно бледным лицом. Хотя принц был известным ценителем слабого пола, он предпочел ретироваться с криком: «Ни часа не останусь в этом проклятом доме!»

В 1835 г. гостивший в усадьбе полковник Лофтус дважды столкнулся с Коричневой дамой. В первую ночь бравый вояка не растерялся и последовал за призраком по коридору, пока тот не исчез. Во второй раз он сумел разглядеть черты женщины, любезно прихватившей с собой зажженную лампу. Лофтус описал величавую леди в роскошной парче и плотно облегающем голову чепце. Ее лицо несколько портили темные пустые глазницы.

На следующий год в Рейнем прибыл капитан Фредерик Марриет (1792–1848), популярный автор приключенческих романов. Естественно, он привез с собой ружье — романисты все такие, вспомним хотя бы Бульвер-Литтона, открывшего стрельбу на Беркли Сквер. Коричневая дама надеялась на новую встречу с Лофтусом. Она вплыла в коридор с лампой в руке, приветливо улыбаясь. Однако вместо полковника ей попался напуганный Марриет, выстреливший в нее в упор. Наутро капитан рассказал о «дьявольской» усмешке и подтвердил, что пуля прошла через даму насквозь.

Призрак обиделся на грубый прием и надолго покинул Рейнем. Точнее, сделался невидимым, и снова засечь его удалось только в 1936 г., когда в доме работали фотографы. Коричневая дама запечатлелась на фотографии в виде бледного силуэта, чья одежда напоминала свадебное платье и вуаль. Это фото, опубликованное в журнале «Сельская жизнь» 1 декабря 1936 г., произвело сенсацию. Исследовавшие его эксперты не выявили признаков мошенничества.

Бедные дети

И умерли вскоре

Детишки от горя,

И только снегирь,

Прилетев из-за моря,

Чирикал: «Несчастные,

бедные дети!»

Печальнее повести

нету на свете.

Песня Матушки Гусыни[79]

Большая часть свидетельств о призраках детей относится к Викторианской эпохе[80], когда заморский снегирь пробудил в британских писателях интерес к жизни малообеспеченных семей и частных школ. В наши дни социальный аспект утратил актуальность, но сохранились рассказы о детских страданиях, вызванных суровыми нравами и жестким воспитанием.