Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник)

Дойдя до того возраста, когда люди привыкли жениться, не слишком рано, не слишком поздно, обратил свои глаза на счастливую девушку, дочку известного дома – а заранее узнав, что будет при том дёшево, пустился в правильные старания о руке. Панна Юлия была одной из самых красивых дочек в семье, которая имела их несколько. Казалось, что Провидение это идеальное существо собственноручно вылепило из самой чистой глины в супруги такому президенту. Никогда ничего более красивого не рисовал ни Дюбуфе, ни Винтерхалтер. Рост, фигура, талия делали её превосходнейшим аристократичным типом, какой себе можно представить. Талантливая, вежливая, полная такта… восхищающая шармом взгляда и улыбки, была горда семьёй, которая носила её на руках. На этот цветок никогда не веяло дыхание морозного ветра, не испытала в жизни ни одной из тех неожиданностей, которые сладкий покой девичий души могли нарушить… расцвела как лилия в прекрасный весенний день, улыбчивая, с ясным челом, с сердцем, бьющимся в такт со старыми домашними часами. Ей говорили, что президент был человеком tres comme il faut[1] – она нашла его, увидев, таким, каким себе представляла достойного супруга… поговорили друг с другом несколько раз… президент привёз несколько роскошных букетов, а потом, потом в атласном платье, обшитом брабантскими кружевами, с венцом померанцевых цветов на белых висках красивая Юлия подала руку у алтаря идеально в чёрный фрак одетому нареченному, и жили друг с другом вот уж лет пять – как ангелы в раю. Более счастливого и спокойного супружества не было на свете. С наибольшим, сверхчеловеческим почти искусством президент так скрывал своё счастье, как если бы не хотел, чтобы глаза людские могли за ними следить, красивая Джульетта на следующий день после свадьбы была так же не взволнована, как неделю перед этим – как бы у неё ни на минуту живей не забилось сердце…

Спустя год после свадьбы в семье президента родился сын… через три года Господь Бог дал доченьку… Этих детей, разумеется, никто никогда не видел – и по матери до сих пор узнать было нельзя замужнюю пять лет женщину. Президентша любила наряжаться, но это принадлежало к обязанностям её состояния и положения.

Дом также был изысканно устроен. Всегда всего хватает, никогда никакого избытка… Отец президента ещё купил значительный участок в городе, на котором построил дворечек, выглядящий каменицей, и посадил сад, который теперь был одним из самых прекрасных. Цветы и кусты из Эрфурта сопровождали… Раз в неделю вечером семья президента принимала… того, кто был милостив прийти. Кроме этого, случались частые обеды для прибывших издалека наиболее выдающихся знаменитостей, которые в обществе занимали положение, приближающее их к хозяину.

Поскольку президентша была музыкальной, приглашали исключительно артистов европейской славы, но тех, несмотря на самую большую к ним вежливость, умели всегда держать в некотором скромном отдалении, чтобы не забывались и на близость слишком не рассчитывали. Президент был суровым сторонником тех барьеров, разделяющих общество на стада разных рас, толсто и тонко закрученных, и не допускал, чтобы это легкомысленно мешалось на стопе абсурдного равенства. Он не вдавался ни в какие разговоры об этом предмете, отделываясь от вопросов суровым взглядом и уничтожающим молчанием – но делом поддерживал свои нерушимые убеждения.

Словом, был это человек, который приносил стране почёт, слово которого весило много, а каждую сказанную фразу повторяли из уст в уста, подавая себе, как полное глубокого значения.

В этот вечер президентша была красива сверх всяких слов. Она ещё сохраняла девичье лицо, тонкую талию, а так как платья носили достаточно открытые, гости могли повосхищаться плечами, словно рукой Праксителя выточенными. На её розовых губах играла мягкая улыбка. На ней было платье бледно-соломенного цвета с лиловыми украшениями, которое было ей чудесно к лицу. Несколько листьев водных растений составляли всё украшение её чёрных кудрей, чрезвычайно обильных и сверкающих. Президент в чёрном фраке следил за дверьми, потому что был чрезмерно вежливым, уважающим и никогда без этикета человека не пропускал.

Настоящий человек большого света имел около двадцати различных форм этой вежливости, которые применял мастерски, никогда фальшивого тона не показывал, каждому умел понравиться, знал, как и о чём с кем говорить, а мерил улыбку, слово и пожатие руки, как хороший купец измеряет и отвешивает товар.