Из жизни Деда Мороза

— Съели,— Максим опять улыбнулся воспоминаниям.— Пока лопали, разговорились. Она не поступила в мединститут, пошла в медучилище. Собиралась в этом году поступать ещё раз, а загремела в больницу. В Москве у неё отец жил со своей семьёй. А сама Маринка из Геленджика, у неё там бабушка осталась и кот. Мама умерла несколько лет назад. Пришла с работы, села в кресло, закрыла глаза и всё. Инфаркт.

Бабулька ставила солдатикам миску дымящейся картошки на стол. Услышала последние слова и заохала:

— Горе-то какое! Сколько ж годочков было покойнице?

— Тридцать шесть, вроде,— не очень охотно ответил Максим.

Хозяйка не стала дослушивать солдатские истории, пошла в кладовку за огурцами, горестно приговаривая, что совсем молодых Бог прибирает.

— Что дальше? — Димке хотелось знать, чем же всё закончилось.

— Потом Маринку прооперировали. Меня к ней уже пускали. А больше никто и не ходил. Отец укатил в загранкомандировку. Подружки из училища, говорила, заскакивали пару раз, я не застал. Я к ней и после операции прошёл. Ничего, живая, зря так боялась. Рассказал анекдот — улыбается, мол, не смеши, мне смеяться больно. Сижу у неё, и тут дверь распахивается, заходит медсестра, а за ней деловая такая тётка и медсестре что-то выговаривает. Потом к Маринке поворачивается: «Меня Владимир Николаевич попросил лично всё проконтролировать». Маринка встрепенулась: папа уже вернулся? «Вла-ди-мир Ни-ко-ла-е-вич ещё в отъезде»,— чеканит тётка. А скоро Владимир Николаевич вернётся, спрашивает Маринка. Тётка видит меня, тыкает пальцем — почему посторонние. Это Максим, поясняет Маринка, он дверью ошибся, зашёл, мы познакомились и подружились. Ох, как тётка разоралась. И на медсестру, что пускает кого ни попадя, и на Маринку. Владимир Николаевич, мол, организовал ей отдельную палату, а она — тварь неблагодарная. Шлюха, как и её мать. Маринка на эту бабу смотрит заискивающе, как… моя мать на отчима. Как же мне тошно стало, выругался, развернулся и ушёл. Три дня гулял. Вот дурной был.

Максим замолчал.

— Дальше,— попросил Димка.

— А нечего больше рассказывать. Одумался, вернулся, а Маринки там уже нет, адреса никто не знает. Пошатался по дискотекам — никто меня не цепляет, не нравится, мне Маринку подавай. Потом в армию забрали,— он посмотрел на ходики на стене и поднялся: — Всё. Нам пора. А то три шкуры снимут.

Расчувствовавшаяся бабуля сунула им на прощание непочатую бутылку водки. Солдаты ей наказали, если у кого-нибудь есть кабанчик, то пусть зовут резать Омельчука, Пилипенко и Мороза. Несколько раз повторили фамилии. Бабка пообещала.

— Ребята,— попросил Макс по дороге,— всё между нами.

— Замётано,— отозвался Гавик.

Димка кивнул и спросил:

— А чем эта твоя Марина такая особенная?

— Не знаю,— пожал плечами Макс.— Просто с ней было. Нос не драла. Смешная такая. Спросил, почему окно не закрывает. Рассмеялась, что улица шумит веселее, чем больница, а иногда, как море. Кота у неё Барселоном звали, сокращённо Барсик. Сама так придумала.

— Ты её ещё найдёшь,— сказал Дед Мороз.

Максим ничего не ответил.

Деда Мороза разобрало любопытство:

— Гавик, а как ты познакомился с Оксаной? Что ты ей говорил?

— В шестом-то классе? Наверно, портфелем по спине огрел для знакомства,— хохотнул Гавик.— Мы жили по соседству. В одной школе учились. Ходили вместе. Гулять начали по вечерам.

У высокого бетонного забора их части солдаты остановились и обсудили план действий. Макс решил остаться здесь и перекинуть бутылку Гавику, пока самый трезвый из них Дед Мороз будет заговаривать зубы дежурному на КПП. Димка потоптался нерешительно.

— Ладно,— махнул рукой Макс,— отбрёхиваться буду я, а ты бросай.—И сунул чекушку Димке.

Дед Мороз из-за угла наблюдал, как вошли в ворота Гавик и Макс. Вернулся на исходную позицию. Смерил взглядом забор. В гимнастёрку завернуть бутылку? Подумал и стянул с ноги сапог. Услышал условный свист. Через забор полетела «запелёнутая» портянкой водка, упихнутая для надёжности в сапог.

Послышались шаги. Как бы не офицеры! Дед Мороз достал пилотку и нахлобучил на голову. Но он же без сапога! Заметут! Чего там Гавик копается? Замер, прислушиваясь. С той стороны забора раздались голоса. Ну всё. Застукали.

— Плюх! — вернулся к нему сапог. Димка быстро натянул его, не наматывая портянку, и побежал на КПП.