Из жизни кукол

– А какие у вас отношения с Фрейей Линдхольм?

– Никаких. Я ее никогда не видел, она сбежала до того, как я приступил к работе… Вы думаете, исчезновение Фрейи имеет какое-то отношение к побегу Новы и Мерси?

– Мы пытаемся это выяснить.

И женщина из полиции подчеркнула что-то у себя в блокноте.

Фрейя, подумал он, когда женщина ушла.

Нова и Мерси. Теперь их здесь нет.

На столе перед ним лежали записи, сделанные во время последней сессии с Мерси. В них значилось: Самос. Берег смерти.

И Алиса тоже.

Ее здесь нет.

На документе, лежавшем перед Луве, Свен-Улоф Понтен своей подписью удостоверял, что терапия его дочери завершена.

Луве откинулся на спинку кресла и увидел, что окно не особенно отчистилось. Вдоль переплета и на отливе остались кроваво-красные пятна.

Поговорить бы сейчас с кем-нибудь. Луве захотелось взять телефон и кому-нибудь позвонить. Поговорить обо всем. И еще ему хотелось, чтобы сегодня вечером кто-нибудь ждал его дома. Они выпили бы вина, сидя на диване, и продолжили разговор.

Какое грустное слово – “бы”.

Но винить приходится только самого себя, потому что он сам выбрал свое одиночество.

Хотя одному человеку Луве мог бы позвонить. Она бы обрадовалась, может, даже захотела бы поговорить, а может, и встретиться.

Но к такому шагу он еще не готов.

Да, это называется “флаффер” “Ведьмин котел”

По этой дороге он еще не ездил, по старому шоссе Е-4 между Мармой и Скутшером. За окном простирались поля, луга и рощи, которые летом наверняка выглядели, как на картинке, но при нынешней погоде превратились в нечто печально-унылое.

Ингмар Бергман напал на Колина Нютле, подумал Кевин и свернул на шоссе номер 76.

Через пару минут он был уже возле интерната – низенького здания желтого кирпича, с плоской крышей; оно напомнило Кевину детский сад или начальную школу где-нибудь в пригороде Стокгольма. Кевин припарковался возле полицейской машины.

Женщина из полиции Евле встретила его у поста дежурного, и они сели в столовой.

Женщина как раз закончила допрашивать заведующего.

– На мои вопросы он отвечал немного уклончиво, – заметила она, – и с некоторой враждебностью. Понимаете, о чем я?

– Вероятно, из-за врачебной тайны?

– Отчасти да. Но это весьма расплывчатое понятие. Если бы он хотел помочь нам, то рассказал бы все, что ему известно об этих двух девицах.

Женщина налила кофе в обе чашки и стала объяснять, как обстоят дела. Двое ее коллег по очереди допрашивали девочек и персонал интерната.

– Ночного дежурного зовут Эркан Джихан Дениз. Поговорите с ним, вам может быть интересно. Когда мы явились его допрашивать, он первым делом предложил нам какие-то турецкие конфеты.

– Турецкие?

– Да, выставил тарелку с какими-то сладостями. Как будто мы пришли к нему кофе пить.

На столе лежали копии документов Новы и Мерси, и коллега из полиции Евле рассказала о девочках такое, что у Кевина исчезли последние сомнения. Да, именно этих девочек они с Лассе ищут уже почти месяц.

Только две пропавшие без следа девочки стали тремя.

– Мы еще не отследили телефон, с которого Фрейя Линдхольм выходила в Фейсбук, – сказала женщина. – Похоже, сим-карта зашифрована или повреждена. У вас в угрозыске знают Фрейю?

– Нет. Во всяком случае по имени.

– Насколько я поняла, она девица с большими проблемами.

Родители умерли, когда она была совсем маленькой, родных не оказалось, и она сменила несколько приемных семей, прежде чем оказаться здесь. С тринадцати лет занимается проституцией, наркоманка со стажем. Я поговорила с терапевтом, которая ее лечила. Она утверждает, что Фрейя даже появлялась в порнороликах.

– Появлялась? То есть – снималась?

– Ну… – На шее у женщины проступили красные пятна. – Не знаю, как сказать. Да, это называется “флаффер”. Вы знаете, что такое флаффер?

– Да.

Флаффер – это две тощие голые ножки, которые пару секунд помаячили на заднем плане.

Обязанность флаффера – поддерживать эрекцию актеров.

Вот она, третья девочка, подумал Кевин.

Небесное море Промышленная зона Вестберги

– Ее здесь нет, – повторила Мерси и встряхнула Нову за плечи. – Нет здесь Фрейи. Пойми.

Прочитав статус Фрейи на Фейсбуке, Нова вбила себе в голову, что Фрейя где-то здесь, в подвале. Не слушая Мерси, она протиснулась мимо и зашагала по коридору. Мерси сдалась. Она стояла в подвальных запахах земли и плесени и смотрела, как Нова колотит кулаками в дверь, освещаемая красной лампочкой. Несмотря на холод, голые руки Новы блестели от пота.

Люблю тебя, подумала Мерси. У тебя так хорошо получается не думать.

Девушка за дверью не решилась продолжать эфир. Секунд через десять-пятнадцать лампочка погасла, и дверь открылась.

Худенькая блондинка робко спросила по-английски, чего они хотят.

– Nevermind[26], – ответила Нова. Мерси взяла ее за руку:

– Пошли, возвращаемся.

До начала работы оставалась еще пара часов, которые Нова и Мерси могли потратить на себя. К тому же Нова начала слишком много думать о Фрейе. И даже если сейчас она думает неправильно, в конце концов может прийти к верной мысли. Понять.