Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс (сборник)

– А что, это идея, между прочим… – задумчиво уставился на мать Гриша. – Только знаешь, мы детей с Леной к тебе отправим, а сами в это время квартиру и отремонтируем…

– Гриш, ну опять ты за свое! Чего ты неугомонный какой? Видишь, со сватовством твоим как неловко получилось, – замахала на него руками Катя.

– Да с ним бесполезно спорить, Катюшка! – любовно провела по ежику волос на голове сына Анастасия Васильевна. – Уж если задумал чего, никогда не отступится. Так что смирись, смирись, Катерина.

– Да я не знаю, поедет ли Ленка на дачу.

– А ты уговори! Скажи, что я очень-очень приглашаю! У нас там хорошо, правда, Гриш? И лес, и речка… И молока козьего можно у соседки купить. И клубника уж вон поспела – собирать некому.

– Спасибо вам, Анастасия Васильевна! Какая ж вы хорошая!

– Да ну тебя, Кать! Чего здесь такого-то? Все мы люди! А ремонт вы ей и в самом деле сделайте! Только не очень модерном всяким увлекайтесь, а то я знаю Гришиных друзей – такие все фантазеры-дизайнеры, куда там! Ты присматривай за ними, Катерина, чтоб не повело их куда с идеями-то. Больше пусть под детей подстраиваются, чтоб им поудобнее да повеселее там жить было. А чего папаня-то их, приходит или нет?

– Да, приходил вчера.

– Ну?

– Ой, да лучше б и вообще не приходил, знаете!

– Ну, ты, Катерина, не горячись! Не дави на сестру-то. Это ведь ей решать, не тебе. Детям тоже отец нужен.

– А он ничего и не спросил про детей, Анастасия Васильевна. Пришел, покривлялся да и ушел себе. А Ленка опять всю ночь проплакала, я же слышала… Ох, прямо не знаю, что с ней и делать! Прямо ума не приложу…

– А что здесь сделаешь, деточка? – подперла рукой щеку, вздохнув, Анастасия Васильевна. – Здесь ничего и не сделаешь. Надо жить дальше да выполнять свои материнские обязанности, и снова учиться жизни радоваться, и прощать учиться, и любить заново. Ничего-ничего, поплачет да и перестанет. А с детьми я всегда помогу! Да и Гриша тоже. Так уж получилось, что не чужая ты нам стала, девочка-рыжуха. Значит, и сестра твоя не чужая будет!

– Мам, знаешь, иногда я до жути горжусь тобой, – тихо проговорил Гриша. – Вот если бы у тебя еще пироги в духовке не горели.

– Ой! – подскочила со своего стула Анастасия Васильевна, метнувшись к плите. – И правда! Заговорили вы меня совсем! Нет, не сгорели, слава богу. Идите руки мойте, да ужинать будем!

– Ур-а-а-а… – взметнув рыжей косой, помчалась первой в ванную Катя. – А можно я буду с клубникой, ладно? Целых два съем! Нет, три! Нет, четыре!

– Господи, ну что за прелесть девчонка… – тихо проговорила ей вслед, обращаясь к сыну, Анастасия Васильевна. – Таких девчонок сейчас днем с огнем не сыскать. Вот бы тебе такую невесту, а, Гриш? Золото ведь, чистое золото…

* * *

– Катюш, не пойму я, почему ты с нами на эту дачу ехать не хочешь? – Тихо удивлялась Лена, собираясь в субботу утром под радостный переполох суетящихся под ногами Сеньки с Венькой. – Нас, главное, пристроила на отдых, а сама слиняла…

– Ой, Лен, собирайся пошустрее! Потом будем рассуждать – что да почему. Вон, смотри, Анастасия Васильевна уже из подъезда вышла, вас ждет. На электричку бы не опоздать!

А через каких-то полчаса их маленькая квартира уже вовсю напоминала разбуженный пчелиный улей – все двигалось, перемещалось, суетилось, смеялось, выкрикивало веселыми мальчишечьими и девчоночьими звонкими голосами. И только на первый взгляд могло показаться, что эта суета напоминает всего лишь хаотическое броуновское движение, – на самом деле, если вглядеться, все происходило по некоему отработанному, заранее продуманному сценарию вплоть до самых незначительных мелочей. Одна группа ребят аккуратно и бережно выносила из комнаты на лестничную площадку вещи и мебель – Катя не успевала складывать в большие целлофановые мешки одежду из шкафов, – другая на освободившемся пространстве уже что-то разворачивала, нарезала, перемешивала клей, краску, еще бог знает чего… И в сплошном гуле голосов можно было, прислушавшись, уловить звонкую, объединяющую всех нотку – деловую, старательно-творческую.

– …Андрюх, осторожно, смотри, дверцу придержи.

– …Оль, ты думаешь, на эту стену бирюзовый фон лучше?

– …Ну да, она же солнечная.

– …А ситчик какой симпатичный, посмотри!

– …Это же будет детский угол, здесь пространство надо соблюсти.

– …Эй, а кто у нас вахту несет по охране мебели на площадке?

– …Гришка, неси сюда стремянку, здесь обои не отдираются.

Катя, удивленно раскрыв глаза, смотрела, как моментально преображается Ленина комната, как весело, непонятным и хитроумным способом наклеивается на стены веселенький ситчик, и как это все, оказывается, здорово смотрится – прямо как тут и было: на одной стене – ситчик бирюзовый с мелкими розовыми цветочками, на другой, наоборот, ситчик розовый с бирюзовыми… Все вокруг нее перемещалось, двигалось, образовывалось потихоньку в ненавязчивую и достойную красоту совершенно нового жилища. А потолок! Какой красивый получается потолок – она в жизни нигде такого не видела! Тихонько подойдя к Грише, уткнувшему нос в разложенные на полу эскизы, она присела на корточки, спросила на ухо: