Из жизни облаков

- Прочти и подумай! - Очки слетели с его острого носа на пол.

- Весьма тронут твоим вниманием, но мои дела не настолько плохи, чтобы я брался за метеорологию, - сказал я, напыжившись.

- Ты будешь читать, - зловеще произнес Арик. В его тоне было столько уверенности, что я задумался. На гражданке, кажется, я уже перебрал все специальности и ни на одной не мог остановиться. Любопытно, что предложит мне Арик?

- Что ты от меня хочешь? - спросил я напрямик.

Несколько секунд Артур беззвучно шевелил губами и вдруг вскричал:

- Да оторвись ты от своего корыта! Слушай! У нас в эллинге лежит оболочка аэростата. На нем когда-то летал аэронавт Сенечка Волобуй, странное имя, не правда ли?.. Я хочу вдохнуть в оболочку жизнь и полететь!

- И хочешь взять меня?

- Тебя и Сенечку, он болтается в нетях. Надо найти его. - Арик сел, положил на стол длинные руки. - Но чтобы ты мог попасть в обсерваторию, ты должен в ней работать. Вообще-то у тебя есть какая-нибудь серьезная специальность? (Литературу в расчет он не принимал.)

- А какая требуется?

Он снял телефонную трубку, набрал номер начальника отдела кадров.

В отделе кадров сказали: требуется дежурный электрик. Восемь суток дежурства в месяц и сто двадцать рублей в зубы. Электриком я тоже когда-то работал.

- Согласен? - спросил Арик.

- Только ради того, чтобы слетать.

Так я стал специалистом по светильникам, конденсаторам, выключателям и перегоревшим лампочкам. Старший электрик Зозулин отвел мне в дежурке подвала шкафчик для одежды и личного инструмента, проинструктировал по технике безопасности и включил в график дежурств. Вышло, что дежурить надо в первые же сутки. Затем Зозулин провел меня к главной щитовой, куда подходила силовая линия и где электричество распределялось по корпусам. Он объяснил систему освещения в кабинетах, коридорах и конференц-зале, лазали мы и на чердак, где глухо урчали электромоторы, питавшие лифты и вентиляторы.

Потом весь день я принимал по телефону заявки и бегал по кабинетам и лабораториям, заменяя лампочки, разбитые розетки, дроссели в светильниках, наращивал к настольным лампам провода, которые от очередной перестановки столов оказывались короткими. У меня создалось впечатление, что все грандиозное электрическое хозяйство обсерватории вдруг подверглось разрушению, как после землетрясения, и мне теперь придется его восстанавливать.

Когда закончился рабочий день, я обошел корпуса, выключил свет, оставленный забывчивыми сотрудниками, и вернулся в дежурку. Зозулин долго колготился, опасаясь оставлять меня одного. Наконец ушел и он. Я смел сор с верстака, застелил столик новой газетой. Выключил радио. Наступила благостная тишина. Достал том по воздухоплаванию и разлегся на старом пружинном диване.

Итак, Артур вознамерился оживить воздушный шар. А что ж тут удивительного?! Зачем-то люди восстанавливают "ситроены" и "фордики" двадцатых годов, пересаживаются с "Жигулей" на велосипед, с бездушного трактора на верного коня, парят на дельтапланах...

В фолианте, что дал мне Артур, рассказывалось о пламенной истории свободного аэростата, о проектах гениального Леонардо да Винчи и великого Гёте, первом полете Пилатра де Розье и д'Арланда и о том, как братья Монгольфье получили от короля дворянское звание и на своем гербе начертали прямо-таки пророческие слова: "Так поднимаются к звездам".

За окном брезжил рассвет, а я все не мог оторваться от чтения. Истории, одна увлекательней другой, раскрывались мне со всеми причудливыми, почти фантастическими и в то же время житейскими подробностями. Гремело по Европе имя воздухоплавателя Бланшара. Своими полетами ввергал он в смятение жителей Нюрнберга, Лейпцига, Берлина... Затем он преодолел Ла-Манш, а после перебрался в Америку. Но азартным балбесам Нового Света, поднаторевшим на истреблении индейцев, подавай чего-нибудь такое, что щекотало бы нервы. Бланшар впал в отчаянье и скоро умер. Тогда по стопам мужа пошла жена Бланшара. На ее представлениях темпераментные янки швырялись кожаными мешочками с золотым песком и палили из пистолетов. Не удовлетворившись простыми полетами, она удумала однажды пустить из корзины фейерверк. Ракета попала в оболочку, наполненную водородом. А этот газ взрывается сильней гремучей ртути. Несчастная воздухоплавательница упала на крышу дома, оттуда скатилась на мостовую... Это была первая жертва среди женщин, но далеко не последняя, поскольку необузданный и непредсказуемый нрав "слабого пола" издавна удивлял нашего брата.

Я незаметно уснул, и снились мне чудаки в париках и камзолах, старорежимные дамы в одеяниях римских матрон парили по воздусям, а за ними сквозь пакость окклюзии наблюдал подполковник Лящук - Громобой. Потом встревоженной голове примерещился Сенечка. Почему-то на садовой скамейке в мокром парке.

Проснувшись, я сразу же вспомнил о Сенечке и тут же решил приступить к поискам. К счастью, они оказались недолгими: Волобуя вспомнил вахтер в проходной. Он объяснил, где тот жил раньше.