Из жизни полковника Дубровина

Барон сделал знак офицеру, чтобы он и Марьюшка вышли. Меня он оставил.

Он пригласил мать за стол, открыл бутылку рейнского, налил стаканы, бокалов здесь не нашлось.

- Вас не должно смущать присутствие этого офицера, - он кивнул на меня. - Это мое доверенное лицо...

Барон сделал несколько глотков вина, спросил разрешения у матери закурить сигару.

- Неужели все учительницы немецкого языка так подготовлены к политическим спорам?

Мать уловила его иронию, но твердо шла к своей цели.

- А кто вам сказал, что я учительница немецкого языка? Я случайно оказалась здесь, у своих родственников, и пыталась спасти детей...

Барон осторожно положил сигару в пепельницу.

- Я опустил вопрос о вашем имени... Мне думается, назвав свое имя, русские люди будут чувствовать себя стесненно в своих высказываниях... Весомость ваших выоказываний, однако, должна быть подкреплена именем...

Мать взглянула на меня и с этой минуты не сводила с меня глаз, как бы ожидая моего предостерегающего знака, выверяя по моим глазам, не совершает ли она ошибки? Мне в ту минуту все было безразлично, кроме ее безопасности.

- Я шла навстречу этому вопросу, господин Рамфоринх!

Я чуть прикрыл глаза, давая ей попять, что она может говорить все, что сочтет нужным.

- Мне никак не удалось бы скрыть своего имени, ибо меня знают и воспитатели, и дети... Мне известно, господин Рамфоринх, какими узами связаны моя и ваша семья...

- Через эту бумажку? - Барон небрежно подвинул конверт с письмом Дервиза к себе. - Я не состою в родстве с Дервизами...

- В Испании, господин Рамфоринх, ваш сын был взят в плен республиканскими войсками...

Я обомлел. Стало быть, ей все известно!

- Да, да, - говорила она, обращаясь больше ко мне. - Mнe это стало известно значительно позднее тех событий...

Барон мгновение молча смотрел на нее, обернулся ко мне. В его серых глазах настороженность и удивление.

- Я вижу рядом с вами моего сына!

Мать встала, я шагнул к ней навстречу, потянулся ее обнять, но она удержала меня, крепко сжала руку, и я первый раз в жизни увидел в ее глазах слезы.

Барон тоже встал, быстро прошел к двери, распахнул ее, удостоверился, что около двери никого нет, вернулся к столу. Он не мог подавить охватившее его смятение и молча смотрел на нас. Наконец уронил:

- Случайность?

Взгляд его серых глаз был холоден и строг, это признак гнева. В гневе и в раздражении он никогда не повышал голоса.

- Случайность на фронте протяженностью в тысячи километров?

Ну что же! Быть может, наступил и конец. Что стоила моя безопасность, если в опасности мать и Марьюшка.

Никаких возможностей воздействовать на то или иное решение Рамфоринха я не имел. Что я мог противопоставить его неограниченной власти? Даже если бы он и не воспрепятствовал бы моему допросу в гестапо, мой голос не был бы услышан. И если бы следователь гестапо вдруг осмелился бы меня выслушать, вслед за мной и он был бы уничтожен, как и я. И каждый, кто прикоснулся бы к тайне моих связей с бароном, исчез бы из жизни. Только одно могло спасти мать, Марьюшку - его интересы, судьба его сына.

- Вам неизвестны некоторые обстоятельства, господин барон. Шесть лет назад я был в этом... селе.

- Подожди, Никита! - остановила меня мать. - Мне показалось, что ты о чем-то просишь господина Рамфоринха! Господин Рамфоринх, мы сейчас, конечно, в вашей власти... Но мой сын возле вас. И концы этой связи не здесь, и они недоступны и неподвластны вам!

- Вы меня пугаете? Вы мне пытаетесь угрожать?

- О нет! Господин Рамфоринх... Просто объективная оценка сложившейся ситуации... Вы ищете выхода из этой ситуации. Я вам его подскажу! На короткое время устройте здесь детей... Учителя сумеют их развести по домам... Я уйду, уведу с собой эту девушку, и никто никогда из ваших не найдет меня...

- Куда вы уйдете?

Мать подошла ко мне, барон отвернулся к окну.

- Как и куда ты пойдешь? - спросил я ее. - Это трудно...

Барон резко обернулся.

- Вы можете помочь матери?

- Могу! Если бы нашлись средства переправить их в Рославль.

- В Рославль вы проводите их на моей машине, и под охраной...

К барону вернулось самообладание.

- Пусть мое решение подтвердит мою веру в победу Германии. Сильный может себе позволить отпустить на свободу противника... Обладание властью иногда доставляет удовольствие показать эту власть!

Барон распорядился разместить детей в санатории.

В Рославль пошли две машины. Впереди представительская машина барона, сзади штабная легковая машина, впереди два танка и бронетранспортер с автоматчиками, сзади три танка и два бронетранспортера с автоматчиками. Насторожены были посты полевой жандармерии и гарнизоны узлов немецкой обороны. Короля химической промышленности охраняли, и никто не пытался даже поинтересоваться, кто едет в сопровождающей его машине...

В Рославле все оказалось труднее, чем я мог предположить. Связаться с Максимом Петровичем нетрудно.

Но как вывезти из города двух женщин? Город оцеплен и охраняется. Выйти двум путницам не разрешили бы...