Из жизни полковника Дубровина

Подгадает, когда приходит поезд, встретит... И проводник знает, что отправителю он известен и никуда не денется!

Сретенцев попросил карту железных дорог страны.

Карту тут же нашли, он развернул свою карту. Положил две карты рядом.

— Вы согласились, товарищ полковник, — начал он, — что мы можем поискать закономерность во всех переводах. Я отбросил все непонятные отклонения... На сто восемьдесят переводов да еще при такой системе могли быть и всякие неожиданности. Если отбросить исключения, хотя их немало, мы вдруг увидим...

Сретенцев начал перечислять по одному из своих списков города и железнодорожные станции. Он попросил Василия отмечать эти пункты отправления переводов на карте красным карандашом. Поимеиование городов и станций шло вразброс. Сначала мы никак не могли уловить систему. Но вот города и станции начали повторяться. Один за другим пункты отправления переводов как бы нанизывались на невидимую ось. Сретенцев явно проверял себя. Он не указывал отгадки.

— Все эти города, — начал Сретенцев, внимательно глядя на меня, — связаны одним железнодорожным узлом... Василий Михайлович, проследите по карте, где этот железнодорожный узел... Прочертите красным карандашом...

Легла одна линия, вторая, третья. Еще и еще линии, и все они скрестились в Рязани.

— Рязанский узел! — воскликнул Василий. — Но это же все можно разбрасывать и из Москвы. Москва-тоже центр пересечений!

— Справедливо! — немедленно согласился Сретенцев. — Вот тут нам должны помочь исключения... Они тоже распадаются на несколько вариантов. Назовем эго так: варианты ближней связи... За пятнадцать лет определилась одна странность! Десять переводов пришли не с железнодорожной станции... И все десять — весной. Апрель или май... Иногда в марте... И все десять переводов из Рязанской области... Словно бы какое-то препятствие вставало перед Шкаликовым, и он не мог попасть в Рязань... Словно стена перед ним вырастала!

— Весной? — переспросил Василии.

— Весной...

— Города?

— Есть и города, и поселки...

Сретенцев начал зачитывать пункты отправления весенних переводов. Василии наносил их на карту. Десять наименовании на пятнадцать лет...

Василии отметил последний пункт, и все определилось.

Все десять переводов ушли с левого берега Оки. Весенний разлив!

Сретенцев поставил точку.

— Мостов через Оку, действующих во время разлива, в Рязанской области нет.

Итак, сто тринадцать переводов оказались связанными между собой Рязанским железнодорожным узлом, десять пришли с левого берега реки — из Рязанской области, остальные шли в разбивку, не предусмотренными никакими путями сообщения. За мной оставалось последнее слово.

Можно было предположить, что площадку для поисков Шкаликова, необозримую и безграничную, мы сузили до масштабов области. И не только области: левобережья Оки в области... Все же легче. Это не вся страна... Но и здесь, конечно, могли быть неожиданности. Множество могло быть неожиданностей, все и не перечтешь...

Всех нас волновал, конечно, и незнакомец, этот таинственный южанин. Он тоже искал Шкаликова. Искал своими путями. Получалось что-то похожее на гонки. В этих гонках его возможности мы никак не могли предугадать.

Одно было известно: если он ищет Шкаликова, то не сличением квитанций от переводов. Какой же поиск короче? Кто найдет Шкаликова быстрее, если он все же его ищет! Сколько могло оказаться жителей в левобережье Рязанской области? Сколько там деревень и колхозов? Сколько там городков, сколько глухих узлов, где может затаиться этот Шкаликов?

Решили так. Василии поедет в Рязань, попросит помощи в областном управлении Комитета государственной безопасности и выйдет на железнодорожные станции.

В Рязани две железнодорожные станции: Рязань I и Рязань II. На станциях в проходящих поездах он мог спрашивать проводников, не делал ли кто через них денежные переводы. Мы снабдили Василия фотографиями Шкаликова.

Сретенцеву тоже надо было ехать в Рязань и искать Шкаликова с рязанскими чекистами, сужать площадку поисков, искать на левобережье какую-то закономерность в возможных передвижениях отправителя переводов.

Уехали...

Волоков между тем нашел Раскольцева и Власьева.

Николай Павлович Власьев обнаружился в Сибири.

Далеко же он забрался. Когда посмотрел я справку, что-то дрогнуло у меня. Село Третьяки. Есть у реки Обь приток Чулым. После Томи и Шегарки красавица сибирская, королева рек Обь лишь слегка набирает силу, после Чулыма она раздается вширь, расправляются ее плечи, и катит она свои воды к северному морю, неумолимо рассекая тайгу. Чулым берет начало в коренной глуши, это таежная река. Редко на ней встретится городок, не чаще и деревня. У Чулыма тоже немало притоков. Есть и приток Чичка-Юл. Кучумово царство... Уходит дремотная история этих мест в глубь веков, во времена покорения Сибири. Чичка-Юл тоже таежная река. На иной карте не отмечено на этой реке ни одного жилья. Но жилые места есть, и там обживались русские люди. Третьяки зацепились за берег Чичка-Юлы. на сто верст вокруг нет ни одного человеческого жилья. А в полутораста верстах стоит большое село Зимовское...