Из жизни Пушкина

Я взял пачку в руку и, не долго думая, перемахнул через забор ближайшего особняка. Пройдя через тихий двор (дело было в воскресенье), я очутился в углу двора на скамейке под развесистым деревом. Вынул из пачки сигарету, поднес к ней спичку и затянулся. Правильно курить для меня значило затягиваться по-настоящему. Голова отделилась от тела и поплыла куда-то в сторону, ноги зажили самостоятельной жизнью. Стараясь не свалиться со скамейки, я крепко ухватился за ее край. Спустя некоторое время я наконец стал приходить в себя.

– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? – раздался голос прямо надо мной.

Стараясь сконцентрировать взгляд на источнике голоса, я поднялся и увидел перед собой молодого мужика в спортивном костюме и кедах. Взгляд его был строгим и серьезным.

– Я спрашиваю как ты сюда попал, кто ты? Ты по-русски понимаешь? Шприхст ду дойч?

– Я русский, – сказал я и показал рукой на забор.

– Ты, значит, из нашего городка, – понимающе кивнул и уже более спокойно сказал мужик, – но все равно здесь тебе делать нечего. Иди в свой родной двор, но не через калитку, а лезь через забор так же, как ты сюда забрался. Понял? И всем своим приятелям скажи, что даже в воскресенье здесь им делать нечего. Здесь такая же как у ваших родителей военная часть.

Он уже почти дружески подтолкнул меня к забору.

– И бросай курить, если серьезно пока не куришь, спортом надо заниматься, в волейбол надо играть, в футбол, а лучше борьбой самбо или дзюдо. Знаешь такую японскую борьбу?

– Я плаваю.

– А что это у тебя на майке написано?

– «Против войны везде», сокращенно – сказал я .

– Странная фраза, хотя по сути правильная. А я-то подумал, что это твои инициалы латинскими буквами.

– А ты случайно не сын капитана Пушкина? – продолжил он. Мужик угадал, и я сразу признался.

– Да, – тихо сказал я и отчего-то покраснел.

– У тебя хороший отец и тебе надо брать с него пример. Мы с ним играем в волейбол. Культурный. А тебе уже пора задумываться о будущем, кем быть, каким быть. Надо быть упорным в достижении своих целей, а они должны быть достойными. Понял?

Я кивнул, хотя, признаюсь, чисто машинально.

Тогда Владимир Владимирович почти дружески, но сдержанно улыбнулся, еще раз подтолкнул меня к забору. И я залез на него, в смысле на забор, и спрыгнул на свою территорию. Должен сказать, что не всегда мое общение с забором оканчивалось так же дружески – однажды я просто сорвался и повис на колючей проволоке, обливаясь кровью из подушечек пальцев. Просто сорвался. Но все раны зажили, а я тогда плакал, потому что было больно.

Владимир Владимирович действительно знал моего отца – они вместе играли в обязательный волейбол по четвергам или пятницам – точно не помню .

Отцу об этой неожиданной и не сулящей мне ничего приятного в случае рассказа встрече я не сообщил. Поэтому этао событие никаких последствий для меня не имело И только спустя много лет я увидел лицо тогдашнего незнакомца в какой-то газете и сразу его узнал. Но как же это могло быть – ведь согласно известным фактам официальной биографии ему в ту пору было примерно столько же лет сколько было и мне? Что за чертовщина! Тогда он выглядел как совершенно взрослый мужчина, старше 30, точно не меньше. Как же такое могло быть и чтоже произошло потом ? Либо занятия спортом так его законсервировали, а потом родная организация помогла изменить в документах дату рождения, либо со мной встретился полный его дубликат. Последнее предположение о полной идентичности образа имеет полное право на существование, хотя такое встречается в природе и обычной жизни не часто Для меня это так и осталось необьяснимым . Но .давайте лучше оставим эту загадку. Лично для меня важно то, что с тех пор я больше не делал попыток закурить.

Надо сказать, что в ГДР я оказался спустя всего лишь десять с небольшим лет после окончания Войны .Ее последствия еще были наглядны. Несколько повзраслев и набравшись малого жизненного опыта, я увидал, что между нашими людьми и «демократическими» немцами никакой взаимной любви не существует, и ее и не может существовать. Да и особой дружбы тоже. Основания для этого были слишком зыбкие. Но предпринимались натужные идеологические усилия .внедрить во что бы то ни стало если не взаимную приязнь, то ее видимость в формах организованных общественных мероприятий. На уровне подрастающего поколения это выражалось в посещении немецких детских садов и летних лагерей. А вне официоза немецкие детишки могли гурьбой навалиться на растерявшегося от неожиданности советского подростка и с криками « русиш швайн » спихнуть его с разбитого велосипеда.. Можно допустить, что это были не совсем благополучные дети, местные трудные подростки .Но что это меняет ? Их старшие братья под гитару на мотив « Катюши» распевали : «Ни махорки и не папиросы, ни махорки и не папирос.» Лагерный фольклор их отцов.и дедов. Ничто не могло быть забыто . А советская детвора швыряла камни в , стекла кирхи, стоящей вплотную к забору военного городка. .