Из золотых полей

К концу дня Чесс уже с великим трудом удерживала на лице приветливую улыбку и обрадовалась раннему зимнему закату. Когда она махала рукой вслед удаляющейся повозке последнего клиента, небо на западе было уже красным. Голова у нее раскалывалась, потому что она с самого рассвета ничего не ела, на это просто не было времени. Дома она с сознанием выполняемого долга выпила свою яично-молочную смесь, но на ужин пришлось довольствоваться остатками обеда. Правда, Нэйтен этого не заметил.

Чесс легла спать, а он еще несколько часов работал, обстругивая и шлифуя детали машины. Когда он наконец лег, то сразу же заснул как убитый, едва его голова коснулась подушки. Однако через полчаса он вдруг проснулся и сел на кровати. Это резкое движение разбудило Чесс, она повернула голову к мужу, но в темноте не могла различить его лица.

— В чем дело? — спросила она, но он тут же зажал ей рукой рот, а вместе с ним и нос.

— Тсс, молчи, — прошептал он, наклонившись к ее уху. Потом убрал руку с ее лица, и она снова смогла дышать.

По чуть слышным звукам она поняла, что он натягивает на себя джинсы и вынимает из сумки револьвер. Но она не могла взять в толк, что означает другой звук — тупые, тяжелые удары, доносившиеся со стороны мельницы. Чесс села и опустила ноги на ледяной пол.

От внезапного шепота Нэйтена она вздрогнула всем телом. Она не слышала, как он подошел.

— Возьми дробовик, — прошептал он, вкладывая оружие ей в руки. Сталь стволов была такой холодной, что в первое мгновение обожгла ее пальцы.

— Сядь на корточки за матрасом и целься в дверь. Если кто-нибудь попытается войти, прострели в нем дырку, и неважно, куда попадешь, главное — попасть. Если это буду я, то сразу же выкрикну твое имя. Если услышишь его — не стреляй.

Чесс осознала, что безотчетно затаила дыхание, только когда от недостатка воздуха перед ее глазами заплясали разноцветные точки. Она глубоко вздохнула, и тотчас услышала выстрелы. Бах! Бах-бах! Бах! Бах!

Ее руки вдруг сделались скользкими. Неужели она вспотела — в таком-то холоде? Все тело ныло от неподвижности. Но вокруг снова было тихо. Потом она различила шаги на мосту. Кто-то шел к дому, ступая почти бесшумно. Чесс вытерла руки о ночную рубашку: сначала одну ладонь, затем другую, вскинула дробовик и прижала приклад к плечу.

«Ненавижу дробовики, — подумала она. — От выстрелов на плече наверняка будет синяк».

Она едва удержалась, чтобы не хихикнуть.

— Чесс!

Она была уже готова выстрелить, когда услышала свое имя. Ее тело непроизвольно дернулось, и она опустила ружье.

Нэйт торопливо вошел в дом и кинул горсть щепок на тлеющие в очаге угли. Сухая растопка мгновенно вспыхнула и затрещала. Ее треск показался Чесс очень громким. Когда Нэйт бросил в очаг полено, от него взвился рой искр.

— Когда в следующий раз к нам посреди ночи явятся непрошеные гости, напомни мне, пожалуйста, чтобы я встретил их в сапогах.

Он улыбался, но при свете огня было видно, что улыбка эта вымученная.

— Что случилось? С тобой все в порядке?

— Положи ружье. Хватит с нас стрельбы!

Он вдруг резко наклонился, словно его скрутила острая боль.

— Ты ранен! — Она уронила дробовик на матрас, вскочила на ноги и бросилась к нему.

Он вскинул руку, показывая ей, чтобы она не приближалась.

— Нет, я не ранен. Я не дал им такой возможности — вообще не дал им ни одного шанса. О Господи… — В его голосе звучало отчаяние и мольба о прощении. — Их было двое. Один прижимал одеяло к двери загородки, где я собираю машину, а другой бил топором по замку.

Они меня даже не видели, Чесс. Я убил их выстрелами в спину.

Он смотрел на нее так, словно она его в чем-то обвиняла. Лицо его было перекошено от стыда.

— Ну скажи, что мне было делать? Вызывать их на дуэль? Я просто взял и застрелил их, как будто это были хорьки или вонючие скунсы. Ничего другого эта дрянь не заслуживала.

Он смотрел на Чесс расширенными, потрясенными глазами.

— Сегодня я в первый раз в жизни выстрелил в человека, — тихо проговорил он, и его начала колотить дрожь. Чесс крепко обняла его и левой рукой прижала его голову к своему плечу.

Она чувствовала странную успокоенность и безграничную любовь к этому человеку. Она закрыла глаза и изо всех сил пожелала, чтобы ее спокойствие передалось ему.

Овладев наконец собой, Нэйт вытер лицо краем ее юбки.

— Прости меня, — пробормотал он.

— Простить? За что, Нэйтен? Напротив, я горжусь тобой. Горжусь потому, что ты сделал то, что должен был сделать, и потому, что от этого у тебя так скверно на душе. А куда ты денешь трупы?

— Я уже сбросил их в ручей. Течение унесет их далеко. Когда достаточно развиднеется, я вымою пол.

— Я помогу тебе.

В эту ночь они больше не ложились спать. Чесс сварила кофе, потом они пили его и разговаривали. Первая загадка: откуда посторонние могли узнать про их машину? В том, что тем двоим нужна была именно она, сомневаться не приходилось, ведь дневную выручку они не тронули — деньги оставались в кассе, откуда Чесс из-за усталости забыла их взять.

И вторая загадка: кто послал их и зачем? Чтобы украсть модель? Чтобы уничтожить машину?