Читаем Из золотых полей полностью

Из золотых полей

Чесс рассердилась еще больше, но теперь уже на себя. Как она могла быть такой невежливой? Она заставила себя улыбнуться:

— Конечно, входите.

Входя, Дьюк нагнул голову, чтобы не удариться о притолоку. Он был очень высок. И очень обаятелен. Он поднял с пола курицу, сел и начал ощипывать перья.

— Я Бак Дьюк, — сказал он, улыбаясь с видом старого, доброго друга.

— Да, я знаю. Я видела вас в церкви, мистер Дьюк. Подайте мне, пожалуйста, курицу.

— Лучше я сам ее ощипаю, а вы тем временем приведите сюда вашего мужа. Я бы сходил сам, но боюсь, ему не понравится, если я нагряну к нему на фабрику.

И он весело прищурился, как бы призывая ее оценить его юмор.

Разумеется, он был прав. Чесс кивнула:

— Я схожу за ним.

— Вы не будете возражать, если я спою что-нибудь вашей прелестной дочке? Правда, у меня неважный слух.

— Ничего, она не очень разборчива. Пойте.

* * *

Когда Нэйт и Чесс вошли в кухню, Бак оборвал пение и встал с табурета.

— У тебя хорошая семья, Нэйт, — сказал он радушно. Курица была ощипана так чисто, что не осталось и пеньков. — У меня к тебе деловое предложение. Где бы мы могли поговорить?

— Да прямо здесь, Бак. Жена — мой компаньон в деле. Присаживайся.

Дьюк удивленно поднял брови и бросил на Чесс оценивающий и вместе с тем восхищенный взгляд. Он сел, Нэйт и Чесс тоже уселись.

— Суть моего предложения вот в чем, — начал Бак. — Толкуют, что в последнее время ты чересчур потратился. Так вот, я приехал за тем, чтобы выкупить у тебя твою машину или стать твоим компаньоном — выбирай то, что тебе больше нравится.

Он говорил медленно и негромко, и в его словах слышалась угроза, не высказанная, но не очень скрываемая.

Нэйт откинулся на спинку стула и усмехнулся.

— Это очень любезно с твоей стороны, Бак. Но зря ты доверяешь толкам. Люди вечно все путают. Вот мне, например, какой-то болван недавно сказал, что рабочие, которых ты привез из Нью-Йорка, чтобы они сворачивали твои сигареты, сильно затосковали по дому и собираются уволиться.

Этот разговор напоминал поединок. Чесс переводила взгляд с Нэйтена на Бака и обратно. Как эти двое похожи. За их улыбками скрывается желание победить другого любой ценой.

— Я могу предложить тебе очень выгодные условия, Нэйт. И мне бы не хотелось ждать до того дня, когда все твое имущество пойдет с молотка для погашения твоих долгов.

— Тебе пришлось бы ждать, пока ад не замерзнет.

Дьюк пожал плечами:

— Холода в этом году сильно запоздали, — произнес он с нарочитой медленностью, — но теперь уже грянут со дня на день.

Он поднялся и с улыбкой поглядел на Чесс.

— Рад был снова увидеть вас, миссис Ричардсон. Будь здоров, Нэйт.

И вышел вон.

Через несколько секунд до них донесся стук подков его лошади. Когда он затих, Нэйт обхватил руками голову.

— Может, я и в самом деле подошел к опасной черте, — проговорил он. — Я боюсь, Чесс.

На миг у нее занялось дыхание. Но она тут же овладела собой и когда заговорила, в ее голосе звучала твердая убежденность.

— Какая чепуха! Я уверена, что ты победишь.

— В этом году Бак продал девять миллионов сигарет ручной свертки.

— А мы в будущем году продадим все двадцать.

Нэйт поднял голову и негромко рассмеялся.

— Ты говоришь очень убедительно, компаньон.

Он встал, потянулся, потом накачал в раковину воды и вымыл руки.

— Скоро я наконец окончательно избавлюсь от табачной смолы, — сказал он. — Как же мне надоело с ней возиться! — Он засмеялся, лениво и добродушно: — Жаль, что я упустил случай нагнать страху на старину Бака. Но делать было нечего: как только я зашел на кухню, желудок напомнил мне, что я зверски голоден. И все то время, пока мы с Баком препирались, я боялся, как бы у меня не заурчало в животе.

* * *

«18 февраля 1883 года, — записала Чесс в книге регистрации деловых операций. — Пущены в эксплуатацию две железные машины конструкции Стэндиша. В домики для рабочих вселились четыре негритянских семьи. Открыт магазин. Торговать в кем будут Джим Монро и его жена Дорина. Дневной выпуск сигарет — 100 000 штук. Опасность миновала».

* * *

Книга регистрации деловых операций была уже почти вся исписана, в ней осталась только одна чистая страница. Чесс решила, что не станет жалеть денег и купит сразу несколько новых. Теперь она будет вести четыре отдельные книги: для мельницы, для фабрики, для магазина и для арендной платы, которую рабочие будут вносить за свои дома. Но старая книга, пожалуй, навсегда останется самой любимой. Чесс открыла ее на первой странице.