Из Золушки в принцессу

И вот госпожа Разумовская отправилась в деловую поездку в Сочи. Важным пунктом в программе ее пребывания в курортном городе было также знакомство с чиновниками от образования из местной администрации и товарищами из заявочного комитета Олимпиады. Вероника хотела, чтобы капиталовложения в размере нескольких сотен, а не десятков тысяч долларов, как предполагал Кучер, приносили свои вкусные и сочные плоды. Она была уверена в таком результате, поэтому совершенно спокойно инвестировала крупные суммы в сочинский проект. Она все просчитала и прозрачно намекнула Дымову, что его деньги ей не понадобятся. Этим отказом она довольно чувствительно задела автопромышленного магната. Ему не доставила удовольствия ее гордая и независимая фраза «Спасибо, я сама». Он не стал настаивать, решив дождаться ее возвращения из Сочи, сказав лишь, что Вероника всегда может на него рассчитывать, когда ей понадобится помощь. Разумовская усомнилась в слове «всегда», зная, что зачастую он обманывал ее в малом, например, договариваясь о встрече и не подтверждая ее. После приезда из отпуска она с разочарованием отметила, что ее любовника со страшной центробежной силой затянули семейные проблемы, и что он стал еще больше времени уделять жене и влюбленной приемной дочери. Вероника усмехнулась, вспомнив рассказ Дымова о потенциальном зяте:

– Никусь, ты представляешь, Юрка-то, Настькин хахаль, большим человеком становится.

– Много «Растишки» ест, что ли? – съязвила Ника.

Олег не стал отвечать на ее колкость и продолжал:

– Кстати, он тоже в Сочи намылился.

– А ты, кажется, этому не рад? По-моему, это отличная новость. В Сочи едут все деловые люди. И он поедет, развлечется, забудет твою Настеньку. Ведь, ты же помнишь, в городе Сочи темные ночи.

– Ты сама понимаешь, что говоришь? – вскричал Дымов. – Я совсем не хочу, чтобы он ее забывал!

– Ты меня дезориентируешь, Олег Константинович. То ты талдычишь, что он ей не пара и не можешь придумать как бы его от нее отвадить, а то встрепенулся как ужаленный, когда я сказала, что дочка твоя, то есть ваша с Олей, естественным путем освободится от своего недостойного воздыхателя.

– Вероника, ты всегда такая понимающая, но сейчас, извини, при всем уважении, ты ни фига не соображаешь, что говоришь. Наверное, это от того, что у тебя нет своих детей, – Дымов применил запрещенный прием.

– Да, ты прав, у меня нет детей, – очень твердо сказала Вероника, – но если Богу будет угодно, они у меня будут, а вот ты, скорее всего, так и будешь до конца своих дней воспитывать чужого ребенка и хлопать крыльями вокруг чужого семейного гнездышка, изображая заботливого родителя.

В тот вечер они расстались недовольные друг другом. Наступив друг другу на саднящие раны, они не смогли ни поговорить по душам, ни заняться сексом к обоюдному удовлетворению. Вероника не любила распространяться о своей личной жизни и о своих чувствах, предпочитая даже с Дымовым говорить о бизнесе, которому посвящала больше всего времени и сил. Сейчас, сидя в готовящемся ко взлету самолете, она вспомнила о недавнем интервью, которое она давала журналу «Тайны успешного бизнеса». Ей нравилось это издание, и она без колебаний согласилась уделить время беседе с журналисткой, желая насладиться беседой с приятным и умным человеком, но, когда они встретились, деловая женщина поняла, что акула пера заготовила не только привычные вопросы по бизнес-тематике.

– Вероника, Вам уже за тридцать, – начала журналистка их беседу.

«Очень тактично, ничего не скажешь», – изумилась Разумовская, а вслух уточнила:

– Да, мне скоро будет тридцать шесть. Вы не поверите, но дни рождения в моей жизни не перестали случаться даже после того, как мне исполнилось тридцать.

Журналистка, ничуть не смутившись, лишь кивнула и продолжила:

– Вам почти тридцать шесть, а Вы не замужем и у Вас нет детей.

Вероника глубоко вздохнула и выдала отрепетированную легенду, которую обычно сообщала таким прямолинейным людям.

– Да, по утрам я просыпаюсь одна в своей квартире и прислушиваюсь.

Собеседница Вероники насторожилась, должно быть, предвкушая какое-нибудь мистическое продолжение.

– И, знаете, что я слышу? – в воздухе повис риторический вопрос. – Я слышу абсолютную тишину.

Журналистка недоверчиво посмотрела на нее.

– Я слушаю эту тишину, – продолжала Вероника, а значит, я жива, и мое время, мои силы и мысли могут быть полностью посвящены тому, что мне интересно в данный момент, то есть развитию бизнеса, и мне не надо разрываться между кухней, офисом, детским садом или школой и светскими мероприятиями. Признаюсь, такая степень свободы делает меня счастливой.