Изабелла Баварская

— Государь, — отвечал герцог Бургундский тем же тоном, — вы говорите об этом с удовольствием и выражаете то, что бы вам хотелось. Но прежде, нежели вы отрешите его величество короля от королевства, а меня — от герцогства, у вас, мы нисколько в том не сомневаемся, будет немало утомительных дел, и, быть может, вместо того, о чем вы думаете, вам еще придется защищать свой собственный остров…

Сказав это, он повернулся спиною к королю Генриху и, не дожидаясь его ответа и не поклонившись ему, вышел через дверь, обращенную к французским палаткам. Сир де Жиак последовал за ним.

— Ваша светлость, — сделав несколько шагов, обратился он к герцогу, — у меня есть еще одно послание.

— Если оно похоже на первое, то отнеси его к дьяволу! — ответил герцог. — На сегодня с меня и одного послания довольно.

— Милостивый государь, — продолжал де Жиак, не меняя тона, — речь идет о послании его высочества дофина: он просит у вас свидания.

— О, это меняет все дело, — сказал герцог, быстро повернувшись назад. — Где же его письмо?

— Вот оно, ваша светлость.

Герцог вырвал письмо из рук де Жиака и с жадностью стал читать.

— Убрать все палатки и уничтожить ограду! — приказал герцог пажам и служителям. — К вечеру не должно остаться и следа этого проклятого свидания! А вы, милостивые государи, — продолжал он, обращаясь к рыцарям, которые, услышав его слова, вышли из палаток, — живо на своих коней, да шпаги наголо! Опустошительная, смертельная война голодным заморским волкам! Война сыну убийцы, которого они именуют своим королем!

Глава XXVI

Одиннадцатого июля в седьмом часу утра две довольно крупные армии — одна бургундская, шедшая из Корбея, другая французская, направляющаяся из Мелена, — двигались друг другу навстречу, словно для того, чтобы начать сражение. Такое предположение казалось тем более обоснованным, что обычные в подобных случаях меры предосторожности обеими сторонами соблюдались самым тщательным образом: как воины, так и лошади обеих армий были защищены боевыми доспехами, оруженосцы и пажи имели при себе копья, и у каждого всадника на луке седла висела либо булава, либо секира. Подойдя к замку Пуйи в заболоченном районе Вер, неприятельские войска оказались на виду друг у друга. Противники тотчас остановились, воины опустили забрала на шлемах, оруженосцы приготовили копья к бою, после чего оба войска снова двинулись вперед — очень медленно и осторожно. Сойдясь совсем близко, они опять сделали остановку. Тогда, опустив забрала, с каждой стороны выехали вперед по одиннадцать всадников, оставив позади себя, как надежную стену, собственное свое войско. На расстоянии двадцати шагов друг от друга всадники остановились. Опять же с каждой стороны спешилось по одному всаднику; передав поводья соседу, они пешком пошли навстречу один другому, стараясь сойтись ровно на середине пространства, их разделявшего. Будучи друг от друга в четырех шагах, они подняли забрала, и один увидел перед собой дофина Карла, герцога Туренского, а другой — Жана Неустрашимого, герцога Бургундского.

Когда герцог Бургундский узнал, что человек, шедший ему навстречу, был сыном его государя и повелителя, он несколько раз поклонился ему и опустился на одно колено. Юный Карл тотчас взял его за руку, поцеловал в обе щеки и хотел поднять, но герцог не согласился.

— Ваше высочество, — сказал он ему, — я знаю, как мне следует говорить с вами.

Наконец дофин заставил его подняться.

— Любезный брат, — обратился он к герцогу, протягивая пергамент, скрепленный его подписью и печатью, — если в этом договоре, заключенном между мною и вами, есть что-либо такое, с чем вы не согласны, мы хотим, чтобы вы это исправили, и впредь мы будем желать того же, чего вы желаете и будете желать.

— Впредь, ваше высочество, — отвечал герцог, — я буду сообразовываться с вашими приказаниями, ибо долг мой и мое желание — повиноваться вам во всем.

После этих слов каждый из них, за неимением Евангелия или святых мощей, поклялся на кресте своей шпаги, что готов вечно сохранять мир. Всадники, сопровождавшие дофина и герцога, тотчас обступили их с радостными возгласами «ура», заранее проклиная того, кто осмелится когда-нибудь вновь поднять оружие.

В знак братства дофин и герцог обменялись шпагами и лошадьми, и когда дофин садился в седло, герцог держал ему стремя, хотя дофин и просил его не делать этого. Затем они некоторое время ехали верхом друг подле друга, дружески беседуя, а французы и Бургундцы из их свиты, перемешавшись, следовали позади. Потом они обнялись еще раз и расстались: дофин направился обратно в Мелен, а герцог Бургундский — в Корбей. Оба войска последовали за своими предводителями.

Два человека отстали от остальных.

— Танги, — сказал один из них приглушенным голосом, — я сдержал свое обещание. Сдержал ли ты свое?

— Да разве это было возможно, мессир де Жиак? — ответил Танги. — Ведь он с головы до ног закован в железо! К тому же еще какая свита! Однако уверяю вас, прежде чем кончится этот год, мы найдем более подходящие обстоятельства и случай поудобнее.