Изабелла Баварская

1. Один из братьев Генриха заключит брак с одной из сестер герцога.

2. Король и герцог будут любить друг друга и помогать друг другу, как братья.

3. Они вместе будут стремиться к наказанию дофина и других убийц герцога Жана Бургундского.

4. Если дофин или кто-либо другой из названных убийц будет взят в плен, то ему не дадут возможности выкупиться без согласия герцога Филиппа.

5. Английский король назначит герцогу и его супруге земли, обеспечивающие двадцать тысяч ливров дохода, которыми они смогут распоряжаться.

Из сказанного выше видно, что в этом обоюдном соглашении, решавшем судьбу Франции и грабившем ее короля, упущено всего лишь два обстоятельства, которыми, вероятно, сочли возможным пренебречь. Обстоятельства эти — согласие короля и одобрение самой Франции.

Как бы то ни было, но на таких условиях герцог Филипп Бургундский, под предлогом мщения за смерть герцога Жана, 21 декабря 1419 года продал Францию английскому королю Генриху: отец изменил ей, сын ее продал.

Между тем старый король, в то время как королевство ему жаловали в виде пожизненной пенсии, находился в Труа вместе с королевой Изабеллой, любовь к которой возвращалась к нему всякий раз, когда он приходил в сознание, и которую он ненавидел, едва только безумие овладевало им вновь. Весть об убийстве герцога Жана, участие, которое, по словам врагов дофина, юный принц в этом убийстве якобы принимал, так подействовали на слабого старика, что он снова впал в совершенное помешательство. Хотя с этого времени и до самой смерти им было подписано немало важных бумаг, в том числе и договор, известный под названием «Труаский договор», рассудок к нему уже не возвращался, и вполне очевидно, что ответственность за его поступки, все более и более пагубные для интересов Франции, ложится на герцога Филиппа и на королеву Изабеллу, ибо с этих пор жизнь короля Карла VI была уже предсмертной агонией, а не царствованием.

Двадцать первого марта 1420 года герцог Филипп Бургундский под ликующие возгласы жителей прибыл в город Труа и присягнул на верность королю как преемник своего отца и наследник герцогства Бургундского, графства Фландрского, графства Артуа и других владений.

Но прежде чем уступить Францию англичанам, герцог в качестве принца королевского дома хотел, разумеется, урвать от нее и в свою пользу несколько лакомых кусочков. Лилль, Дуэ и Орши были отданы в заклад Бургундскому дому; короля Карла заставили отказаться от его права на их выкуп; приданое принцессы Мишель еще не было выплачено, и герцог согласился получить взамен города Руа, Мондидье и Перонн, неодолимую крепость Перонн, которая при всех осадах внешних и внутренних врагов сохраняла свое прозвание «девственницы», подобно тому как иные из неприступных альпийских вершин именуются «Девы».

Так англичанин и бургундец, чтобы легче было одолеть Францию, начали отнимать у нее крепости одну за другой, пытаясь разорвать ее укрепленный пояс. Один только дофин защищал мать свою.

Выбрав среди французских городов наиболее для себя выгодные, расположенные на прямой линии таким образом, что Мондидье, находившийся всего в двадцати пяти лье от Парижа, как бы вонзался в сердце Франции, подобно острию шпаги, рукоять которой находилась в Генте, герцог Филипп приступил к исполнению обещаний, данных им королю Генриху, и, надо признать, исполнил их досконально. Король дал согласие на брак своей дочери Екатерины с Генрихом Ланкастером; король утвердил отстранение дофина, своего сына и наследника; король отменил мудрое установление своих предшественников, запрещавшее женщинам наследовать престол, так что 13 апреля 1420 года герцог Филипп уже писал английскому королю, что все готово и он может приезжать.

Действительно, Генрих прибыл 20 мая вместе с двумя своими братьями, графами Глочестером и Кларенсом, в сопровождении графов Хантингтона, Варвика и Кента и еще тысячи шестисот воинов. Герцог Бургундский выехал гостю навстречу и проводил его до самой резиденции, которая была ему приготовлена в городе, как и следовало сделать будущему вассалу по отношению к своему будущему суверену. По приезде король Генрих тотчас же представился королеве и принцессе Екатерине, которую нашел еще красивее и очаровательнее, чем прежде, так что он, быть может, и сам не знал, кем ему более не терпится обладать: своею невестой или Францией.