Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

Между тем из монастырского сада, приближаясь к ним, шел вдоль колоннады монах. Энрика благодарила Пресвятую Деву, потому что кто бы он ни был, хотя бы исполнитель страшных приказаний, все-таки он избавит ее от этих чертей, скалящих на нее зубы. Она хотела идти ему навстречу.

— Ага! Вот идет твой друг Мутарро, — воскликнул насмешливо один из слуг.

Энрика уже раз слышала это имя и потому при повторении его сильно вздрогнула. Она предчувствовала, что это должен быть палач инквизиции и не ошиблась. На нем был черный бархатный камзол, лицо было замаскировано, а на руках одеты перчатки, так что он с головы до ног весь был облачен в черный цвет, и не было видно ни одной черты его лица.

— Где грешница? — спросил Мутарро своим глухим и резким голосом.

Слуги бросились на Энрику и притащили ее к черному человеку.

— Закройте ей лицо, — крякнул он и бросил слугам черный платок, они его схватили и набросили на голову Энрики, в изнеможении старавшейся еще бороться. Потом завязали его веревкой вокруг шеи несчастной жертвы и так крепко, что ей не хватало воздуха. Они держали ее руки в своих железных ладонях, как в тисках, несмотря не ее старания их вырвать.

Энрика невольно закричала о помощи.

— Завяжите шнурок крепче, она противится! — произнес страшный палач инквизиции.

Крик Энрики был подавлен. Она стала бороться, обратив все свои силы против слуг, легко ее побеждавших. Она не знала, куда ее ведут, — сопротивления ее были напрасны. Да и что могли сделать все усилия нежного существа против дюжих и грубых помощников палача? Они ее тащили, и она должна была переносить все бесстыдные шутки, которыми они ее осыпали.

Мутарро шел впереди, отдавая им приказания. Энрика надеялась, что ее поведут к судьям — к людям. Они шли долго, и Энрика почувствовала наконец, что ее обдало холодным и сырым воздухом; ее взяли на руки, снесли вниз по лестнице, потом продолжали путь по длинным коридорам, еще спустились по лестнице и Энрике стало ясно, что она теперь потеряна для света, что она будет заключена в глубоких подземельях Санта Мадре, о которых все говорили с ужасом и отвращением. Инквизиция была открыто уничтожена после смерти Фердинанда VII, чему народ верил и надеялся на прочность этого желанного обещания. Но мы имеем веред глазами страшное доказательство того, что этот бич Испании не только в тайне продолжал совершать свои смертоубийства, но что даже молодая королева Изабелла не задумалась отдать опасную соперницу в когти инквизиции, для того чтобы она более не стояла на ее дороге.

Санта Мадре была молчаливая могила.

Наконец, зазвенели ключи, слуги втащили ослабевшую Энрику в маленькую сырую темную келью, сорвали с ее головы платок и положили ее на кучку гнилой и мокрой соломы. Затем Мутарро запер дверь и вручил тюремщику ключ под новым номером, для того чтобы он носил в келью новой жертвы скудную пищу — хлеб и воду.

Когда палач и его помощники исполнили свою обязанность, они удалились, произнося самые грубые шутки, и разошлись по своим домикам, находившимся подле монастыря.

Санта Мадре и улицы облеклись в темную ночь, поднялся холодный ветер и большие дождевые капли падали с черных облаков, ходивших по небу и совершенно затемнивших обыкновенно яркую луну, которую испанцы любят более солнца. Никогда в Мадриде не бывало такой бурной и ужасной ночи, — казалось, небо пришло в ярость от всего случившегося.

Было уже далеко за полночь. На пустынных улицах, тускло освещенных огнями немногих, уцелевших от дождя и ветра фонарей, изредка мелькали одинокие, плотно закутанные в коричневые плащи, фигуры засидевшихся в кофейнях гуляк.

На улице Фобурго было страшно темно, и потому ночные гуляки избегали ее, тем более что ветер свистал из-за каждого угла домов, срывая с окон ставни, сделанные из дерева или плетенные из соломы, и ревел в стенах монастырского двора. Дождь стучал в окна.

Вдоль самых стен монастыря пробирались две фигуры, закутанные в черные плащи. Тот, который шел впереди, казалось, не чувствовал ни бури, ив дождя, или, по крайней мере, не обращал на них внимания, — другой же сильно вздрагивал, — испанская кровь горяча и потому она сильнее чувствует редкие холодные ночи.

— Знаешь ли ты наверное, что Топете вас уже ждет? — спросил шепотом первый из них.

— Пока мы переходили площадь Педро, Топете оставил нас, чтобы замешаться в толпе и пройти через менее людную Пуэрта Села.

Оба мужчины продолжали свой путь вдоль стены под прикрытием темноты, столь глубокой, что едва можно было различить человека в трех шагах расстояния, — они подошли, наконец, к воротам.

— Кто там? — спросил вдруг вполголоса первый из мужчин, потому что ему показалось, что какая-то голова выглядывает из углубления ворот.

— Шшь! Масса герцог, это Гектор. Будьте осторожны и не шумите, брат привратник только что выходил! — прошептала черная голова.

— Отлично, Гектор, — слуга Топете стоит на карауле, — проговорил вполголоса Франциско Серрано, ибо первый из закутанных мужчин был никто иной, как герцог де ла Торре.

— Где же теперь брат привратник?