Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

История внесет в свои летописи, что этот генерал с холодным, неподвижным лицом и с безжизненным взором сильной рукой боролся против мрачного влияния инквизиции, старавшейся опутать мадридский двор своими сетями, и одержал многие тяжело доставшиеся ему победы.

На широкой мало оживленной улице Фобурго возвышалось мрачное, неприветливое здание, которое все старательно избегали. Дворец инквизиции пользовался недоброй славой и наводил на всех ужас. Доминиканский монастырь и знаменитый дворец Санта Мадре, весь залитый кровью при Филиппе и Фердинанде, находились в одной и той же ограде.

В царствование упомянутых королей улица Фобурго совсем опустела, точно вымерла, потому что никто не хотел жить поблизости от страшного дворца инквизиции. Хотя жертвы всегда приводились ночью, и ночью же совершались все казни и пытки, но одна мысль, что вдруг донесутся до слуха жалобные стоны и крики умирающих, отравляла жизнь соседних обитателей. Поэтому все предпочитали селиться на других улицах, чтобы быть подальше от страшного дворца Санта Мадре. Он был наполнен народом еще при отце Изабеллы, но в последние годы, под управлением Марии Кристины, в нем царила темная, скрытая от взоров света, деятельность.

Последуем на улицу Фобурго, вслед за сгорбленным, плотно закутанным в рясу монахом, который поспешным шагом идет под тенью домов.

Была полночь. Луна ярко освещала плоские крыши и одну половину широкой улицы, которую избегал монах. По-видимому, он совершил далекое путешествие, его шляпа с широкими полями покрыта пылью, на ногах у него сандалии, и он опирается на посох. Несмотря на усталость, он широко шагает и, наконец, достигает высокой старой стены, которая тянется вдоль улицы Фобурго, на расстоянии, по крайней мере, пятисот шагов.

Толстый низенький монах подошел к углублению стены, где устроена дверь, и позвонил. Ожидая, когда к нему выйдут, он обернулся, и яркий лунный свет упал на его безбородое мясистое лицо.

На вид ему было лет двадцать пять. Маленький широкий нос над добродушными толстыми губами придавал его лицу хоть вульгарное, но внушающее доверие выражение. Можно было бы даже назвать круглое лицо монаха приветливым, если бы глаза его, которые довершали впечатление своим косым взглядом, не заставляли невольно усомниться в его добродушии. Он старался держать глаза опущенными, но когда незаметно подымал их, то в них отражалось столько коварства и хитрости, что даже его спокойная, обдуманная речь не могла заставить забыть этот взгляд.

Наконец, послышались шаги: кто-то приближался на звон колокольчика по каменным плитам монастырского двора. Ключ с треском повернулся в замке старой толстой двери.

— Кто там? — спросил грубый голос изнутри.

— Брат Кларет из доминиканского монастыря в Бургосе, — отвечал монах. Это был тот самый погонщик ослов, которого на наших глазах, несколько месяцев тому назад в трактире «Рысь» поймали на воровстве. В эти несколько месяцев он не только переменился наружно, вследствие беззаботной монастырской жизни, но и внутренне стал совсем другим человеком.

— Да благословят святые твое прибытие, брат Кларет!

— И да укрепят твою душу, брат привратник! — заключил входящий монах благочестивое приветствие.

Яркий свет луны заливал пустынный широкий монастырский двор, так что он неприятно резко отделялся от темного силуэта старого здания, возвышавшегося перед Кларетом. Направо и налево от каменной дорожки находились две травяные лужайки, а еще далее, позади них, шли по обе стороны монастыря колоннады, освещенные луной.

Каменная дорожка вела к узенькой двери монастыря с остроконечным сводом. Точно такие же своды имели и узкие, запертые решетками окна здания, которые казались ветхими. Дверь нижнего этажа вела в коридор, выложенный Каменными плитами и уставленный толстыми колоннами, к которым справа и слева примыкали запертые комнаты братьев ключников и хозяйственные службы. В глубине виднелись лестницы, которые вели в молитвенную залу. Кельи монахов были разбросаны по всему обширному зданию, плоская крыша которого, украшенная почерневшими зубцами, подряхлела от времени.

В ту минуту, когда брат привратник запер за Кларетом крепкую, обитую железом дверь, с башни, находившейся над входом, послышался серебристый звук монастырского колокола, звонившего к заутрене. Узкие окна в несколько минут осветились, и тронулось длинное торжественное шествие поющих монахов, к которому должны были примкнуть все, даже Кларет и привратник. Они выходили один за другим с переднего двора с обнаженными головами, так что лысины их издали светились. Пристально уставившись глазами в текст книги, которую держали перед собой в левой руке, они пошли через наружный монастырский двор, вдоль колоннад и, наконец, скрылись в молитвенной зале наверху.

В час пополуночи монахи возвратились в свои кельи.

— Для чего ты приехал из Бургоса в Мадрид, брат Кларет? — спросил брат привратник по окончании заутрени.

— Меня послал его преподобие патер Роза к преподобным патерам Маттео, Антонио и Мерино! — отвечал Кларет.