Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?

Миньо сурово осуждает учреждение инквизиции и изгнание евреев, приносивших пользу экономике страны: более разумной политикой было бы убедить иудеев обратиться в христианскую веру [91]. Изабелла, заключает Миньо, безусловно, была великой королевой: она восстановила мир и порядок в своем королевстве; она превратила Испанию в великую страну, но оказалась лишенной евангельского духа, которого все вправе ожидать от христианского правителя:

«Она никогда не была знакома ни с духом Евангелия, ни с тем, какой может быть людская власть над разумом [...]. Она полагала, что убедить человека могут страх и алчность. Ее мудрое правление восстановило в Испании порядок и справедливость, но она же познакомила ее с гонениями и лицемерием вместо веры, которую она намеревалась в ней укрепить» (t. II, р. 181).

Вплоть до середины XVIII века образованные французы были неплохо информированы относительно истории Испании. Критика, которая порой излетала из их уст, не мешала им признавать, что Испания была (или бывала) великой страной, что она в значительной степени способствовала развитию литературы, искусства и мысли. В целом французы знали об Испании то, о чем рассказали им хорошо осведомленные соотечественники (Майерн, Вольтер, Миньо) или авторитетные испанские историки (Мариана и в малейшей степени Феррерас). Ситуация изменилась во второй половине XVIII века. Испания более не играет роли первого плана на международной арене; ее писатели не обладают такой читательской аудиторией, какая была у Сервантеса или Лопе де Веги; на испанском языке читают все меньше и меньше. В нынешней Франции в моду входит Англия, о чем свидетельствует Вольтер в «Философских письмах» (1734).

Итак, не стоит удивляться тому, что влияние Англии, распространившееся в образованных кругах, вытеснило испанскую моду. В области исторических исследований произошло то же самое: место испанцев заняли англичане. А англичане, как известно, не испытывали к Испании никаких дружеских чувств: они не простили ей того, что она осталась католической страной и завоевала колониальную империю, что не могло не вызывать у них зависти. Вехами изменений, произошедших в литературном мире, стали две даты, два имени, два звания. В 1769 году на свет появились три тома «Истории Карла V» Уильяма Робертсона, шотландского пресвитерианца; в 1837 году американец У.-Х. Прескотт опубликовал свою «Историю правления католических королей». Произведениям сопутствовал огромный успех. В период с 1769 по 1837 год свои методы, выводы и точки зрения диктовала англосаксонская и протестантская историография. Соответственно, это не могло не отразиться на оценке Испании. Еще в 1756 году Вольтер с удовольствием отмечал успехи испанской культуры. В 1783 году в «Систематической энциклопедии», выпущенной домом Панкука, скромный служащий по имени Массон де Морвийер, которому было поручено написать статью об Испании, не нашел ничего лучшего, чем испестрить свой доклад о географии и экономике замечаниями относительно управления, инквизиции, боя быков, развития искусств, литературы и науки. Испания — «народ пигмеев» — оказалась предметом общих рассуждений следующего толка: «Вероятно, это самая невежественная страна в Европе, искусства в ней угасли, науки, торговля!» Более всего привлекает внимание одна фраза: «Чем мы обязаны Испании? И что именно за два века, за четыре, за десять веков Испания сделала для Европы?»

Какой путь был пройден всего лишь за четверть века! Заслуги Испании оказались недооцененными, а самой ей теперь отводилось незначительное место среди европейских стран. В первом издании своей «Истории цивилизации в Европе» (1828) Гизо развивает мысль о том, что цивилизация предполагает прогресс, а толчком к прогрессу послужила Реформация:

«Повсюду, куда проникала Реформация, повсюду, где она играла важную роль победителя или побежденного, основным, преобладающим, неизменным ее результатом оказывался огромный прогресс в области действия и свободы мысли, ведущий к эмансипации человеческого духа».

Страны, не принявшие Реформации, продолжает Гизо, сами исключили себя из цивилизованного мира:

«Посмотрим, что происходит в странах, куда не проникла религиозная революция, где она была задушена с первых же шагов, где она не могла получить никакого развития. История говорит нам, что в таких странах человеческий разум не получил свободы; две большие страны, Испания и Италия, могут подтвердить это. В то время как в разных уголках Европы, в которых сыграла большую роль Реформация, человеческий дух в течение трех последних веков приобрел доселе неизвестные активность и свободу, в тех уголках, куда Реформация не проникла, он стал податливым и инертным».

В сущности Гизо сказал то же самое, что и Массон де Морвийер, но сделал это в тщательно подобранных и осторожных выражениях, как подобает хорошо воспитанному человеку.

XIX век