Изабелла Прекрасная

Действительно, это была непростая ситуация, особенно для юноши в пятнадцать лет. И Нед, естественно, в первую очередь желал переговорить с отцом. Но как раз этого и не хотели его опекуны. Епископ Орлетон взял на себя трудную задачу. Он пояснил, что только церковь может освободить короля от его коронационной клятвы. Эдмунд бормотал, что клятвы были принесены перед Богом, а не перед предателем, могущим поглощать пламя и остаться живым! Бедный Эдмунд попал из огня да в полымя, чего он, конечно, не желал!

Несмотря на единогласие Парламента, это было решение, которое тяжелым грехом ложилось на души — низложить помазанного короля. Людям пришлось прийти к такому решению из-за долгих лет непредсказуемых действий и капризов Эдуарда, из-за того, что он просто не выполнял своих обязанностей и выбирал себе в друзья наглых любовников-фаворитов. Из трех епископов, отказавшихся присягнуть его сыну, одного так жутко избила разъяренная толпа, что его положение подействовало на тех, кто колебался и мог присоединиться к этой тройке. Орлетон отправился в Уорвикшир с сэром Томасом Блаунтом, управителем королевского двора, и их возвращения стали ждать во дворце в Вестминстере и в городе Лондоне. Их ждали с надеждой и волнением, смешанным с угрызениями совести.

Когда наконец закончились нелегкие дни ожидания и парламентская делегация вернулась, проехав через Ньюгейт и Чипсайд, она привезла все королевские регалии.

Их рассказы о тех днях, что они провели в Кенилуорте, были совершенно разными, в зависимости от личности рассказчика. Каждый из них выделял именно ту часть, в которой он сам играл важную роль. Епископы Винчестера и Линкольна, которых привлекли для поддержки, старались сначала прибегать к уговорам и убеждению. Но Эдуард был таким рассеянным и никому не верил! При виде своего злейшего врага Орлетона и Трассела, который объявлял смертный приговор Деспенсеру в Херфорде, Эдуард просто упал в обморок. Его хозяин и два остальные епископа искренне хотели помочь ему. Король еще не успел прийти в себя, как Орлетон снова начал свою проповедь, он всегда произносил проповеди в агрессивной манере, и стал снова перечислять его безмерные грехи и ошибки, начиная с самого детства. «О некоторых мелких прегрешениях Эдуарда даже не стоило упоминать», — грустно заметил мягкосердечный епископ Винчестерский. Управитель Блаунт напомнил Орлетону какие-то пустяки, о которых никто и не подозревал.

— Какие глупости! — воскликнула Изабелла в присутствии Эдмунда Кента. — Тогда можно вспомнить о том, как он заставил своего жирного маляра танцевать на столе! Или как он и Гавестон шокировали иностранных послов, толкая друг друга или же передразнивали толстых, как сам Орлетон, прелатов вместо того, чтобы слушать нудное мычание участников очередного заседания. За то, что он проделывал в молодости, уже сполна заплатил Пьер Гавестон! Ты помнишь, Эдмунд?

Но было слишком опасно вспоминать, потому что нахлынула ностальгия по тем временам, когда двор и они сами были молодыми и веселыми. Эдмунд никогда ничего не видел от старшего брата-короля, кроме ласки и внимания! Но они испытывали стыд и отвращение, когда епископ Линкольна клеймил Эдуарда за то, что тот, чтобы подчеркнуть драматизм ситуации, надел на себя все черное, или слышали, как он, кто побеждал на многих турнирах и скачках, сидел и проливал потоки слез под градом обвинений наглого и бесцеремонного прелата.

«Как может женщина с моим характером жалеть и желать такое женоподобное создание?» — думала Изабелла, не сводя обожающих глаз с Мортимера. Ей льстила его сила и иногда даже бесцеремонность. Изабелла восхищалась и необычайной отвагой своего сына.

Эдуард наконец согласился отдать корону при условии, что она будет принадлежать его сыну. Он даже поблагодарил их за то, что они выбрали именно его.

— Он будет лучше меня! — сказал Эдуард напоследок и послал за сверкающими регалиями. Потом они рассказали королеве, как высший парламентарий от имени Англии отменил все присяги, принесенные королю, и как его управитель Блаунт сломал жезл перед королем, как будто был мертв. И двор понял, что Эдуард II был низложен.

— Как вы считаете, с ним хорошо обращаются в Кенилуорте? — спросила Изабелла среди шума у мудрого епископа Винчестерского, ухватив его за рукав.

— К нему относятся хорошо, как к государственному пленнику. Я бы даже сказал, мадам, как к гостю в доме родственника, который не терпел многое в те времена, когда ему самому не повезло, — успокоил ее епископ. Но он добавил еще несколько слов, которые ее поразили: — Мне кажется, они относятся к нему слишком хорошо, и это не приведет к добру для Эдуарда Плантагенета!

ГЛАВА 28