Избави нас от зла

Внезапно Роберт ощутил еще один приступ боли, поднимавшейся из глубин его внутренностей, обжигающей и приятной, заставившей его вскрикнуть и одновременно застонать от удовольствия. Он потерял точку опоры, оступился и понял, что лестница кончилась. Свет его фонаря стал трепетать, он то угасал, то вспыхивал. Роберт нервно прикрыл его ладонью и облегченно вздохнул, когда увидел, что фонарь не погас. Высоко подняв его над головой, он разглядел впереди арочный проход. Все, что находилось дальше, казалось, плыло перед глазами. Он почти не осознавал, что с ним происходит, потому что смесь удовольствия и боли подчинила его себе целиком и пульсировала теперь в ритме ударов сердца. Сама темнота казалась багровой, и, когда он прошел под аркой, она стала мерцать и затоплять его разум. И тогда он поплыл вместе с ней, словно она несла его, подобно приливной волне, по коридору ко второму арочному проходу, а за ним — в темноту, которую уже, казалось, преодолеть будет невозможно. Там он увидел стоявшую на коленях Маркизу. Она воздела руки к небу, взгляд был восторженным, лицо светилось торжеством. Маркиза монотонно бормотала что-то на языке, которого Роберт никогда прежде не слышал. Казалось, каждое произнесенное слово погружалось в эту темноту, оставляя в ней воронку, но воронка снова и снова затягивалась. Роберт почувствовал, что с очередным обновлением темноты его тянуло к ней все ближе и что с каждым новым шагом боль в животе становилась все нестерпимее, но вместе с усилением боли нарастало и ощущение наслаждения. Источник того и другого находился, казалось, внутри этой темноты, хотя и сам Роберт ощущал себя теперь ее частью. Ему казалось, что его самые сокровенные чувства уже впитались в ее бездонные глубины. Он уже чувствовал таинство той дивной и ужасной власти, которая поджидала его там, и страстно желал лицезреть ее, прикоснуться к ней.

Внезапно, хотя это и не остановило его приближение к темноте, он ощутил, как что-то тянет его назад. Роберт обернулся. Леди — девушка — держала его за руку. Она была потрясающе красивой. Ее длинные волосы развевались, словно на сильном ветру, лицо светилось серебром, а глаза сияли золотом. Ему захотелось скорее отделаться от нее, потому что темнота ждала, ждало хранимое этой тьмой таинство. Но девушка продолжала крепко держать его, и, хотя он совершенно ничего не слышал, ощущая лишь пульсации тьмы, ее губы шевелились, словно она что-то говорила ему. Он нахмурил лоб. Миледи. Так ее зовут. Когда-то он знал ее, давно, очень давно. Но может ли быть что-то, сравнимое с темнотой впереди? Он снова повернулся к темноте, потому что она всасывала его в себя. Всасывала неумолимо, крепко вцепившись в его желудок, в его ставшую огненной боль, в его наслаждение, перемешавшееся в нем с этой болью. Но Миледи по-прежнему не отпускала его. Он злобно обернулся к ней, чтобы ударить, и увидел, что она хочет заставить его обратить на что-то внимание. Вопреки своему желанию, он посмотрел в указанном направлении.

Всюду вокруг него в темноте подвальных сводов виднелись мертвецы. Мягкие, белые, извивающиеся твари, кормившиеся на ковре из человеческой плоти. Тяжело колотившаяся тьма сразу исчезла, а вместе с ней не осталось и следа от благоговейного желания раскрыть ее тайны. Теперь Роберт не ощущал в желудке ничего, кроме леденящего холода, тяжелой слабости, которая, казалось, шевелилась и извивалась так же, как эти мертвые создания, движениями которых словно управлял какой-то единый разум. Внезапно он вздрогнул, поняв, что эти твари собой представляют. Маркиза продолжала бормотать что-то нараспев.

— Нет! — крикнул Роберт. — Нет!

Но так же, как он игнорировал Миледи, глуха к его призыву осталась и Маркиза. Темнота перед ней становилась все плотнее. Роберт отвернулся и сразу же устремился в самую гущу мертвецов, боясь даже подумать, как мало у него может оказаться времени. Это последнее, что он мог предпринять, потому что ему надо было поскорее пробиться сквозь заполнявших подвал нетерпеливых кровососов. Он чувствовал, что потеряет сознание от одной мысли о том, что тут может находиться его любимая.

— Эмили! — выкрикнул он. — Эмили!

Но еще не стих крик, как его взгляд остановился и слова, рвущиеся наружу, казалось, застряли в горле.

Наконец-то он нашел ее. Она лежала под двумя порозовевшими тварями, которых Роберт отшвырнул от нее пинком, словно это были всего лишь чудовищного размера клещи. Сквозь слезы он не мог видеть ее лицо, так же как не видел, а только чувствовал худобу ее тела. Он заключил ее в объятия. Она была липкой от запекшейся на ней серебристой слизи, и все же для Роберта, целовавшего ее спутанные волосы, исходивший от нее запах был милее благовоний Индии. Он попытался разрезать ее путы, но рукоятка ножа скользила в руке, а сквозь слезы он не мог разглядеть его лезвие. Внезапно он почувствовал, что нож взят из его рук и веревки разрезаны.

— Уносите ее, — приказала Миледи, — и как можно быстрее.

Она махнула рукой, и Роберт очнулся. Он увидел, что всюду вокруг них мертвецы шевелились и вставали на ноги.