Избавитель

— Ах… — Вскрик, объятие. — Боже мой, как вы меня напугали… — Незнакомка отступила, поправила шляпку. Рыжеволосая, лицо вытянутое, на руках мопсик. — Опять эти бесенята что-то затевают… их тут хоть пруд пруди… и Доктор от медицины здесь… какие-то козни готовят, а мы как бы случайные свидетели… ну вот, начинается, смотрите, этот устремился туда, а этот, белесый, в очках, как будто немного смущенный или испуганный, туда… разбежались, без весел, без ветрил уплыли… а вы?..

— Что я?.. — Моисей удивленно посмотрел на деву.

— Так вы не от Аркадия?.. — спросила она. Она все больше волновалась.

— Нет…

— Муж у меня исчез… — Она опустила голову. Она не могла вспомнить, где уже видела незнакомца, помнила только это лицо, даже не лицо, а впечатление и этот такой равнодушный и посторонний взгляд, доставивший ей столько мучений и радостей и с таким трудом забытый. — Не знаю, что с ним… утром проснулась от стука в дверь, открываю, никого нет, а под дверью лежит записка… я ее прочитала и, как полагается, уничтожила… и вот я здесь… — Сделав над собой усилие, дева посмотрела на Моисея. — Погода, просто ужас… — Моисей промолчал, и она поспешила заполнить эту внезапно возникшую и такую невыносимую паузу, как будто ее молчание могло чем-то повредить ей. — Наверное, он уже не придет… мы живем в желтом доме… это через бульвар, по левой стороне… чуть дальше архив… одно время муж работал там охранником… он у меня со странностями… разводит птиц и выпускает их на свободу… и еще он собирает портреты Тиррана… какой-то кошмар, едва только заметит где-нибудь его портрет, глаз от него не может отвести… все стены завесил… весь в мать, правда, она собирала театральные афиши… — Дева говорила тем тихим голосом, которым говорят на кладбище, машинально теребя загривок мопсика. Странно, но она совершенно забыла о муже, и все случившееся в этот злополучный четверг вдруг потеряло для нее всякое значение. Мысленно она перенеслась в то давнее блаженное время, когда она жила в Тоцке. Если бы кому-нибудь открылось то, что она видела! Грустное лицо ее вдруг просияло. — Мне кажется, я вас знаю… мы уже имели удовольствие встречаться?.. вспомнили?.. на бенефисе у Дурова, там еще был Иосиф… так взлетел!.. власть его совершенно испортила… стал чиновником с головы до ног, который не ведает, что творит… Серафим писал для меня стихи, а Марк сделал мой портрет… помню, этот портрет поразил всех… его могила вон там, у часовенки… — Губы девы непокорно затряслись от волнения. Она сделала попытку приблизиться. Моисей отступил. Он был холоден и как-то даже неприязненно почтителен, он точно боялся сближения. — Я, пожалуй, пойду… — Дева грустно улыбнулась и усталой походкой побрела по направлению к бульвару…

36

Серафим шел по бульвару, размышляя о происшествии у Горбатого моста. Он узнал утопленника. В памяти всплывали какие-то картины, имена, которые Судья называл еще утром.

«И что его толкнуло?..» — подумал он и вышел из задумчивости, увидев перед собой пропасть. Качнувшись, как маятник, он отошел на несколько шагов от осыпающегося края обрыва…

Небо приобрело какой-то странный, смутно-зеленоватый оттенок. В нем что-то творилось. Прояснилась фигурка Лизы, почти осязаемая, лицо призрачно-бледное и такое близкое. Глаза Серафима наполнились слезами. Он не в силах был справиться с волнением. Опустив голову, он пошел вдоль обрыва, продолжая размышлять о смерти Судьи, забылся, ускорил шаг и едва не наткнулся на странного вида господина в длинном до пят плаще. Он беспокойно, порывисто оглянулся.

«Скиталец?.. Господи, нет, не может быть?..»

Моисей уже исчез в тумане и мороке вечера, в котором зеленовато-бледным призраком вставала луна…

С Моисеем Серафим был знаком по студии. Одно время он пытался стать художником. Вспомнилось, как Моисей читал письма дяди с Этапа.

— Это же целая Одиссея, я обязательно запишу ее… — сквозь невольные слезы Моисей посмотрел на Серафима.

В последнем письме дядя сообщил, что случилась песчаная буря и он выпал из Этапа…

«Несколько дней я блуждал один среди песков. Тут-то Она и явилась мне в первый раз и заговорила со мной. Я рассказал ей, как меня зовут и откуда я. Она отказалась показать мне дорогу, но взялась доставить тебе это письмо. Взяла письмо и исчезла, как будто ангелы подняли ее на небо…»

С Этапа пришло 7 писем, из которых Моисей составил историю странствий дяди и опубликовал ее в газете «Патриот» под вымышленным именем Скиталец. Ночью его уже допрашивали.

Так Моисей повторил путь дяди…

И опять Этап разметала песчаная буря. Обессиленный, Моисей лег ничком в песок и забылся, погружаясь в какое-то темное счастье…

Во сне или наяву он услышал голос, позвавший его по имени, которое он почти забыл. Голос, как у сирены, мелодично звенящий. Он приоткрыл глаза. Перед ним стояла дева. Лицо тонко очерченное, задумчивое, с золотистой кожей, брови чуть изогнуты, глаза темные с фиалковым отливом на дне.