Избавление

Тем временем Костров попросил Нефеда Горюнова побыстрее вставить ему в автомат новый диск, поправил на голове пилотку, затянул потуже поясной ремень, помигал, опробовал фонарик, прицепленный на груди за петельку гимнастерки, и, поманив жестом своих ребят, вбежал в метро. Следом юркнули фельдфебель Штрекер, горбоносый инженер, повалили всею группой солдаты. Они спрыгивали с платформы на рельсы, исчезали во мраке сырого туннеля.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Первые час-полтора двигались впотьмах: глаза не привыкли к темноте, казались незрячими, и надо было все время выставлять перед собой растопыренные руки, как рогулины, к тому же водить ими беспрерывно, чтобы не налететь на что-нибудь. Под ноги попадались поперек лежащие шпалы и невесть как очутившиеся здесь камни, и можно было легко оступиться, упасть.

Идти пришлось в постоянном предчувствии опасности, потому что нередко из темноты доносились зычные раскаты выстрелов. Это неверно, что истым фронтовикам неведомо чувство страха. Очутившись теперь в новой, непривычной обстановке, Костров больше всего боялся, что могут обстрелять в темноте внезапно или ударить из-за спины. И уж совсем он перепугался, когда споткнулся и упал на что-то мягкое, потрогав рукой, нащупал холодное тело и отпрянул. Сзади засветили фонариком - перед ним лежал мертвец в мундире.

Теперь Костров начинал понимать войну в подземельях. Оказывается, тут вести ее куда труднее и опаснее, чем при дневном свете и на поверхности, пусть и в задымленном пожарами городе. В подземелье не видишь ни противника, который может напасть на тебя неожиданно, ни своих солдат, приходится только угадывать их, слышать по шороху, по дыханию, и это успокаивает.

Подземелье имеет и свои запахи. Вначале пахло сыростью земли и щебня. Но, притерпевшись, Костров стал различать и другое: в одном месте почему-то густо запахло распускающейся листвой, вроде бы там, сверху туннеля, росли деревья. Постепенно запах зелени унялся, понесло гарью и чадным дымом.

- Наверху дома горят, - догадался Костров. - Пахнет, чуете? И жарче стало...

- Кабы не задохнуться, - отозвался Тубольцев.

- Каким образом? - спросил Костров.

- Случись на пути обвал, и сзади, пока двигаемся, немцы подстроят засаду... Им ведь метро знакомо, как пальцы на руке.

Костров смолчал, но про себя подумал, что может и такое случиться. Спохватясь, тотчас проговорил:

- С нами инженер. На него надежда.

Тот шагал впереди, все время приговаривая: "Гут, гут".

Скоро действительно подошли к завалу. Сквозь груды обвалившихся и развороченных камней виднелся краешек неба, затянутого дымами, но Кострову и другим его спутникам оно показалось таким теплым и близким, что хотелось глядеть и глядеть на него, любуясь воображаемою голубизною и даже дымами, розоватыми от подсветки солнца.

Костров отважился вылезти, чтобы поглядеть, что делается наверху, и только шагнул на развалины, как откуда-то сбоку полыхнула автоматная очередь. Он упал и скатился по развалинам вниз. Схватился рукою за колено и мучительно зажмурился. К нему поспешили Горюнов и Вилли, хотели поднять, но Алексей так зашиб колено, что не мог стоять.

- Осушил колено. Здорово осушил, - сквозь зубы цедил Костров.

- Мог бы и не соваться! - в сердцах, как старший летами, упрекнул Горюнов.

Приумолкли.

Грохот снарядов сотрясал землю, взвинченный звук самолетов заставил и Кострова, и фельдфебеля Штрекера вскинуть головы. Когда советские штурмовики, выйдя на цель, начали дубасить из пушек в самой близости от развороченной горловины метро, Вилли, несмотря на опасность, схватил за руку Кострова и на радостях тряс ее, приговаривая: "Гут. Карашо!" Вообще Вилли Штрекер стал как одержимый: очертя голову бросался в самое пекло. Вот и сейчас настаивает отправиться на вылазку. Правда, ему проще появляться среди своих: он ведь в мундире немецкого фельдфебеля... И все-таки Костров предостерегает:

- Не больно храбрись. Ты не чугунный, могут и...

Они находились уже на тыловых немецких позициях.

Из-за развалин проникнуть дальше в туннель стало невозможно. Чтобы попасть в новую станцию метро, нужно было на виду у немцев, продолжающих отчаянно стрелять, преодолеть порядочное расстояние, перебежать через площадь, чтобы потом нырнуть опять в подземелье. Днем это делать чересчур рискованно.

Решили выждать темноты. День уже скатывался к вечеру. Солдаты хотели есть. Ведь пока двигались по туннелям, никто крошки хлеба не держал во рту. Расселись на выбитых кирпичах, доставали из вещевых мешков сухари, галеты, откупоривали банки с тушенкой, грызли сухую колбасу...

Прижавшись друг к другу, с час-другой отдыхали.

В сумерках, когда не только шум боя, но и поднятая дневная пыль улеглась, Костров увлек своих солдат через развалины рывком к очередной станции метро.

Вход был завален разным домашним скарбом поблизости обвалившегося дома. А может, это нарочно завалили немцы станцию, чтобы сделать невозможным проход в метро.

Подбежав, солдаты Кострова, а заодно с ними немецкий инженер и фельдфебель Вилли начали растаскивать завал. Наконец, когда проделали лаз, стали по одному проникать внутрь.