Избавление

Стагор дернулся было навстречу серому чудищу, которое посмело говорить в его голове чужим голосом, однако горящий лиловыми огнями взгляд заставил его замереть на месте. Столько силы в нем было сейчас, столько властной уверенности и нечеловеческой мощи, что он просто не смог воспротивиться. А когда она хищно сузила глаза и что-то повелительно рыкнула, потревожив небеса громким эхом... когда в ответ ей закричал почти нормальным голосом ничком упавший Гурт... когда вокруг него вдруг полыхнуло бешеное лиловое пламя, сжигая остатки землянки и того, что было вокруг, лесник вдруг понял, что больше не в силах выносить этого жуткого зрелища. Он резко развернулся, нашел глазами неподвижно лежащего сына, судорожно вздохнул и, будучи не в силах больше ждать, кинулся ему на помощь.

Вот только на этот раз никакая преграда его не остановила - Стагор беспрепятственно спрыгнул в зияющую яму, подхватил на руки обмякшего парня и со стоном потащил наружу, не замечая, как от отчаяния по щекам бегут две влажные дорожки. С трудом выбравшись из загубленного дома, он отволок бесчувственное тело на несколько шагов и в изнеможении рухнул рядом, с каким-то отрешенным безразличием увидев, что поднявшаяся вверх крыша землянки именно в этот момент рухнула обратно, похоронив под собой все, что было ему дорого. Все, что он строил, что собирал, мастерил долгими темными вечерами. Абсолютно все, что составляло когда-то смысл его жизни... кроме изможденного, оборванного, исцарапанного, но все еще дышащего сына.

"Вот и все, - тихо сказала волчица. - Он теперь свободен. Дай ему время привыкнуть. Пусть спит три дня и три ночи - изгнание демона забирает много сил. После этого твой сын проснется здоровым и крепким, как раньше. Правда, будет помнить лишь то, что случилось до того, как его разум угас. Тебе придется учить его заново. Заново воспитывать и растить, как если бы он снова стал пятилетним мальчишкой... тебе будет трудно, не скрою. Придется вложить много сил, чтобы он скорее осознал себя зрелым юношей. Но когда-нибудь придет день, когда он встретит тебя с охоты и приведет в дом любимую девушку. Жди этого дня, Стагор. Жди и надейся... больше мне нечем отблагодарить тебя за доброту. Прощай".

Лесник неверяще уставился на бледное лицо сына, с которого вдруг исчезла дурашливая улыбка. Он исхудал за этот вечер так, как будто год провел в каменоломнях. Он едва дышал, с трудом мог просто лежать... но он был жив. Действительно, жив. И, кажется, уже не так безумен, как раньше?

Стагор проводил глазами удаляющуюся серую тень, на загривке которой только сейчас подметил странную лиловую полосу. Запоздало признал и голос, звучащий в голове, и печальный взгляд, и мягкую походку. Хотел было окликнуть уходящую волчицу, но вдруг оробел. И смог только безмолвно проводить ее растерянным взглядом, еще не слишком понимая, что на самом деле она для него сделала.

Гроза давно отшумела, прекратив обрушиваться на мокрый лес неистовым грохотом. Бешеный ливень постепенно сменился легким дождиком. Разгневанное небо постепенно затихло, присмирело. Затем сквозь свинцовые тучи проглянул где-то на востоке первый слабый просвет. На разгромленной поляне воцарилась оглушительная тишина. Остатки землянки медленно тлели, вздымая в серые небеса вялый дымок. Сильный ветер стих, опустив на траву многочисленные щепки, но потрясенный лесник так и сидел на земле, судорожно сжимая руками мокрую рубаху сына, и неподвижным взглядом смотрел на занимающийся рассвет.

Глава 5

Она бежала до самого утра, задумчиво перекатывая в пасти алмазное колечко и сосредоточенно посматривая по сторонам. Бежала молча, не желая отвлекаться на всякие глупости, старательно прислушиваясь к собственным ощущениям и уверенно направляясь туда, куда звало ее невидимое Сердце.

Несколько раз ей приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и напиться из прозрачного и холодного до ломоты в зубах ручья. Потом потребовалось обойти стороной притихшую на время грозы деревню, в которой даже собаки, испугавшись гнева небес, забились в свои конуры и не посмели носа наружу высунуть. За деревней начались ухоженные поля. За полями - заливные луга, на которых уже наутро снова появится вечно жующий скот. За лугом опять - дремучий лес и плохо укатанная дорога к Драмну, на которой ей было совершенно нечего делать.

Бежать оказалось удивительно легко - сильное волчье тело было просто создано для ровного бега по мягкой травяной подушке. Звериные глаза без труда улавливали даже крохотные отблески света. Чуткие уши настороженно поворачивались, легко определяя, где засел трудолюбивый сверчок. А беспрестанно шевелящиеся ноздри безошибочно сообщали ей, где испуганно притих зеленый кузнечик, где недавно вспорхнула потревоженная сойка, а под кустом инстинктивно вжалась в землю крупная лесная мышь, возвращающаяся в норку с добычей.