Изберу себе казнь

– Только сначала он должен полизать мне зад, – сказал Максим. – Пока он не станет чистым.

– Ты упорствуешь, – с удовольствием заметил парень. – Хорошо. Сейчас ты перестанешь упорствовать, Клавдий!

Из толпы выдвинулся высокий худой японец.

– Сделай так, чтобы он стал спокойным.

Японец медлил.

– Клавдий, он ударил Цицерона.

– Хоросо дерай, – сказал японец. – Цицерона большая дурак.

– Мы знаем, что вы не ладите. Но ведь Цицерон пришел почти одновременно с тобой. И мы вас обоих уважаем. Если сегодня его не проучить, завтра он поднимет руку на тебя. Старших надо уважать.

Немного подумав, Клавдий сказал:

– Моя дерай покойна.

Парень отошел, дав японцу место для боя. Приняв стойку, тот с шумом потянул воздух и вдруг с диким воплем с места прыгнул вверх, выбросив вперед правую ногу. Флавий уже был готов к этому, принял удар на блок и, когда японец пролетел мимо, с силой ударил костяшками пальцев по центральному нервному узлу.

Тогда на него набросились все остальные. Спустя мгновение на том месте, где он только что стоял, копошилась груда человеческих тел. Так продолжалось около минуты, потом из кучи разнеслись пронзительные крики, и то один, то другой стали вылетать из общей свалки и падать на дощатый пол.

Спустя еще несколько секунд Флавий встал и, тяжело дыша, оглядел поле битвы. Оно осталось за ним. Годы службы в диверсионном батальоне «Летучая смерть» не прошли даром.

В казарму, запыхавшись, вбежали Бомба и гигант с угольно-черной бородой.

У двери гигант споткнулся о распростертое тело японца.

– Эй, Клавдий! Что с тобой? Что случилось?!

– Этот новый… – с трудом ответил японец. – Он маро-маро знай дзю-дзюцу.

Гигант в упор посмотрел на Максима.

– Зачем ты с ними дрался?

– Наверное у вас такой способ знакомства, – пожав плечами, ответил Флавий.

– Кто первый тебя ударил? – спросил Бомба.

– Не знаю.

– Я накажу зачинщиков, – пообещал он.

– Но я и в самом деле не знаю.

– Может ты хочешь пожаловаться ланисте Бобу? – подозрительно спросил Бомба.

– Нет.

– Так кто же затеял драку?

– Я.

– Ты?

– Да, я.

– Тогда ты должен быть наказан.

– Дело ваше.

– Хорошо, – с видимым удовлетворением сказал Бомба. – Нерон! – к нему подошел давешний красавчик. – Возьми Публия и Архимеда и всыпьте ему пять… нет, десять горячих!

– Пошли, – сказал Нерон.

Они вышли во двор.

– Ложись! – Нерон указал на длинную деревянную скамью перед казармой. Флавий лег. Двое ребят крепко привязали его к скамье кожаными ремешками. На нем задрали тунику.

Нерон взял в руки бич и стегнул его по спине. Удар был несильный, но громкий.

– Гладить его будешь ночью! – рявкнул Бомба. – Дай сюда бич.

Он отвесил новичку десять полновесных ударов.

– И не пикнет даже… – сказал он с сомнением. – Дубленая что ли у него кожа? Может еще пяток добавить?

– Не стоит, шеф, – осторожно сказал гигант, которого звали Цезарем. – Он не сможет работать.

– Ты думаешь? Ну ладно, унесите его.

Флавия развязали и взяли под руки, но он вырвался и, шатаясь, с трудом добрел до казармы и упал в изнеможении на кровать. Спустя некоторое время возле него присел Цезарь.

– Тебе было очень больно? – спросил он осторожно.

– Пустяки, – ответил Флавий, с трудом выдавив улыбку.

– Не обижайся на них. Эти дураки сами себе установили такие дурацкие законы. Цицерона мы проучим, слишком уж много он стал себе позволять.

– Он от этого умнее не станет.

– Это уж точно, – усмехнулся Цезарь. – А ты молодчина. Из наших никто еще не мог выдержать десяти ударов и потом пойти как ни в чем не бывало. Ребята тебя очень зауважали за то, что ты никого не выдал. Ты был рейнджером?

– Да.

– Здорово ты их отделал. Ну, давай отдыхай. Сейчас тебе принесут ужин. Тебя как прозвали?

– Фла… Флавий, кажется…

– А я Цезарь.

Потом Нерон и бледный сухощавый паренек, которого звали Марциалом, накормили его, смазали спину какой-то вонючей мазью и перебинтовали.

Он забылся в недолгом беспокойном сне. Проснулся он, когда все уже спали. Вокруг царила кромешная тьма. И только в окне, забранном решеткой, выделялся клочок бархатно-синего неба и тускло подмигивала порой, скрываясь в косматых тучах, какая-то одинокая тусклая звездочка.

– Эй, синьор Флавий! – услышал он шепот с соседней кровати. – Синьор Флавий, вы не спите?

– Сплю, – ответил он.

– Тогда извините.

– А что ты хотел?

– Я хотел сказать, чтобы вы были осторожнее с Цицероном. Он грозился вас зарезать.

– Хорошо.

– Вы не думайте, он и в самом деле убийца! Он рассказывал, что зарезал пять человек в Чикаго и поэтому завербовался сюда.

– Твой Цицерон болтун и трус. Спи, парень. Как, кстати, тебя зовут?

– Публий.

– Спи, Публий.

– Спокойной ночи, синьор Флавий!..

И в казарме вновь воцарилась тишина.

* * *

Рано утром его растолкал Публий. Он оказался тощеньким парнишкой лет восемнадцати, по виду явно итальянского происхождения.

– Вставай живее! – сказал он. – Если Бомба увидит, что ты еще лежишь, совсем озвереет.

Флавий с трудом поднялся. Все тело его болело. Спина уже не горела огнем как вечером, а болезненно ныла.