Изборский витязь

   - Что ты говоришь? - спросил он требовательно.

   - Верни мне Елену Романовну, князь, - строже молвил Ян. - Не ладное творишь! Жена она мне перед Богом и людьми, любит меня. Не разлучай нас, не рви сердца моего. Она ведь тяжёлая, княже! Рожать ей зимой!.. Подумай, каково ей?

Породистое лицо Ярослава вытянулось, стало суше и тоньше, словно на иконе. В глазах мелькнул холодок отчуждения.

   - Что ты молвишь, не понимаю, - ясно выговаривая слова, произнёс он. - Ни у кого я жены не отнимал, силой никого не разлучал! А что свершено, то свершено, и не тебе судить.

   - Но как же... - начал было Ян, но Ярослав нахлестнул коня и широкой размашистой рысью двинулся вперёд. Отроки тоже прибавили ходу. Князь словно спешил уйти от своего дружинника и торопил коня, понуждая его перейти на бешеный лёгкий скок. Ян тоже хлестнул плетью жеребца, но, хоть и догнал отроков, поравняться с князем не смог - он скакал в окружении дружинников, ставя их заслоном перед изборцем.

В тот день и последующие его больше не звали к князю, и Ян одиноко оставался в своём тереме, рубленом ещё давно, чуть не в первую зиму служения Ярославу. Терем с клетями и конюшней стоял у самой стены детинца, на образовавшемся после пожара и ещё не застроенном пустыре. Не будь огня, не стоять бы его дому так близко от княжеских палат. Когда- то, вступив впервые в свежесрубленные горницы, Ян радовался - далеко от родины у него появился свой угол. Но сейчас, метаясь из угла в угол в опустевших хоромах, он готов был молить Бога о пожаре. Пусть сгорит его дом со всеми клетями - не было в нём нужды, раз не было и Елены. Не так уж много прожила она в нём хозяйкою - всего-то с того дня, как по весне приехал княжеский поезд из Торжка в Переяславль, а уже не мил стал терем без неё. Что она сейчас? Плачет ли наложницей в палатах княжеских иль смирилась? После отъезда княгини Ростиславы Ян и часа не сомневался, что Елена успела его полюбить. Но как теперь? Может, приказал князь - и забыла мужа! А ребёнок? Нерождённый ещё младенец, что с ним?

На четвёртый день, не выдержав, Ян сам поехал к Ярославу.

Перед ним привычно распахнули ворота, и отрок подбежал принять коня, но остальные почти не обращали на него внимания. Он был здесь - и в то же время его не было. Прошёл куда-то Михайла Звонец - едва кивнул головой, и почему-то сразу вспомнилось, что сам Михайла уже третий год был женат и успел породить сына и дочь. Мелькали дружинники - те самые, кому он совсем недавно отдавал приказы. Сейчас они проходили мимо, едва бросая в сторону короткие взгляды.

Недолго задержался Ян на подворье. В княжеские хоромы пройти не удалось - на крыльце, словно нарочно для него, была поставлена стража, а едва он куда-нибудь направлялся, его тотчас же окликали, удерживая пустым разговором. И по общему согласию Ян догадался - князь не хочет, чтобы он не просто вернул себе жену, но и даже не смог видеться с нею.

Потерянный вернулся Ян в пустой дом и всю ночь до утра просидел на лавке у окна, глядя на притихший город. В сторону холодной одинокой постели и смотреть больше не хотелось, а от взглядов жалостливых, осторожных, вовсе становилось не по себе.

Едва отзвонили заутреню по церквям, в его ворота нежданно-негаданно застучали кулаки. Воротный сторож, расспросив проезжих, впустил их.

Стуча сапогами, в горницу вошёл Василий Любимович. Истово, но спокойно, положил поклон на три стороны, перекрестился на иконы в углу и повернулся к Яну:

   - Здрав буди, Ян Родивонович! Со словом к тебе от князя Ярослава Всеволодовича. Желает князь видеть тебя нынче возле, с тем и меня к тебе послал, наказав непременно проводить тебя на подворье... Милостью тебя князь жалует, ближним боярином своим делает!

Не мог Ян судить Ярослава - хотел, да не мог. Не потому, что простил - память о Елене сидела в душе занозой, - просто жила ещё в нём та самоотверженная преданность, которая и рождает самых верных, самых честных слуг и друзей до гробовой доски. Ярославов поступок ранил Яна в сердце, но оставался ещё и разум, который велел скрепиться, силой унять боль и продолжать жить. Ярослав разбил ему жизнь - но он оставался князем, и значит, жизнь ещё не потеряла смысла. Кроме того, служа князю, теперь он служил и Елене.

Потянулись одинаковые пустые дни. Они слились в один бесконечный долгий день. Ян то натаскивал зелёную молодёжь - отроков, что шли в княжью дружину, - то сопровождал князя на ловища[171], сидел в боярской думе не на последнем месте. Бывал он несколько раз на пирах дружины, проходил в покой князя - вот только на женскую половину его не допускали.

На праздник Спаса Ярослав опять отправился по монастырям и на сей раз взял с собой Яна. Он частенько стал брать его то туда, то сюда - не хотел отпускать далеко. Теперь кроме Василия мечника позади Ярослава можно было увидеть и Яна, изборец стал тайной тенью князя: пока ещё сотник, но уже Князев милостник[172] и советник.