Изборский витязь

Ян никогда бы не осмелился беспокоить князя по пустякам, говорил лишь То, что хотел от него слышать в тот миг князь. Коль он сейчас отговорится, Ярослав более не переспросит.

- Княже, дозволь узнать, когда велишь в обратную дорогу снаряжаться? — спросил он.

Ярослав промолчал, нервно дёрнув щекой.

   - В обратную, - проворчал он чуть погодя. - А куда ведёт она, скажешь ли?

   - Как князь-батюшка порешит, - осторожно молвил Ян, отлично ведая, что этими речами разбередит в душе своего князя свежую рану. - Може, в Перьяславль-город[33], може, ещё куда...

   - В Перьяславль, - процедил Ярослав, словно самое название этого града было ему ненавистно. - Вскорости выступаем - я с батюшкой вчерась говорил...

   - Обо всём уж, поди, порешили? - Ян затаил дыхание - это-то он и хотел знать.

Ярослав не ответил, но глянул так, что стало ясно: конечно, обо всём, князья-то, они крепко думу думают. Поскольку Ян замолчал, он тронул коня. Трое его ближних бояр поравнялись с ним, готовые сопровождать. Дружинники верхами уже ждали, когда князь поедет.

Но Ян вдруг крепче ухватился за стремя, не пуская Ярослава.

   - Ещё хочу спросить тебя, княже, - выдохнул он, - с рязанцами что порешили?

   - А чего с ними решать, - сказал, как отрезал, Ярослав. Князем Всеволодом повелено им покинуть град сей и отправиться на новые места, - куда присудят. На поселение. А тебе что в том?

   - Прости, княже, ежели прогневил чем, - Ян видел, что Ярослав вполне остыл после вчерашнего, раз позволил остановить себя и вытянуть на новый разговор. - Да только хотел я, коли дозволишь, кой-кому леготу[34] сделать - все ж люди... А с ними и малые, и старые, и хворые...

Сказал - и сам не приметил, как одним прыжком соскочил Ярослав с коня, встав перед дружинником. В потемневших глазах князя полыхнул гнев.

   - Да ты что удумал? - зашипел он на Яна. - Они вона как с нами обошлись, пусть молят Бога за то, что вовсе им жизни оставили, а ты их жалеть удумал? Ты слуг моих верных вспомни, коих они уморили до смерти да избили!.. Семёна Офанасьевича, боярина моего, помнишь? Живьём землёй засыпан, муку смертную принял! А Чурила? А Никанор Иваныч?.. А Олябыш? Они где?

О последнем Ян сам старался не думать - с Олябышем, суздальским пареньком, он был дружен. Вместе тогда к боярину Роману Мстиславичу на подворье забрались. Не в добрый час отлучился Олябыш из княжьей гридницы[35], попал рязанцам на глаза, и никто не ведает до сей поры, какую смерть парень принял.

   - Они на смуту склонялись, супротив отца моего, Великого князя, да против меня козни строили! - Ярослав вновь Вспыхнул, как сухой трут. - Княжьей воле перечить...

   - Прости, коли что нескладно молвил, - спокойно ответил Ян, - но я ни в чём против тебя и отца твоего не шёл и не пойду, хоть златом меня осыпь, хоть ножом режь... А милости я хотел испросить для семьи одной - сыскать им жильё самому, чтоб на улице не оставались. Защитника им ныне нет, в семье одни бабы, девки да дети малые. Не хотелось бы мне её из виду потерять, как рязанские пределы покинем...

Только упомянул он о чьей-то семье, Ярослав заметно подобрел, распустил морщины, усмехнулся и тряханул Яна понимающе за плечо.

   - Ах, тихоня, а ты, оказывается, греховодник... – молвил почти весело. - Успела-таки тронуть сердце какая-нибудь синеглазая? Как звать-то её?

Звавший свою слабость к женским ласкам и не считавший это грехом, Ярослав легко мог вонять такое дело. Ян только отвёл глаза, не желая явно признаваться, но для князя итого было достаточно.

   - Пускай, - кивнул он. - Вот прибудем в Перьяславль - заберёшь свою ненаглядную - и вези, куда хошь!.. Что, - шагнув к коню, спросил уже через плечо, - домой небось свезёшь?

   - В самую цель попал, княже, - чувствуя огромное облегчение, ответил Ян. - В Изборск.

Такой ответ, чуял он, не мог не порадовать Ярослава. Он всех рязанцев считал теперь мятежниками и рад был знать, что кто-то из них отправится в дальний городец, где уж наверняка, даже если и захочет, мести свершить не сможет. Проще было бы всех пленных расселить по дальним погостам[36] и глухим сёлам, да батюшка на уме иное держит. А с родителем спорить понапрасну - грех.

С тем Ярослав сел на коня и отправился к отцу, а Ян, не чуя под собой ног поспешил по своим делам.

На выселках[37] уцелело от огня несколько изб - строили их далече, Рязань широко выбрасывала по окским берегам погосты, починки[38] да селенья-однодворки. Многие крестьяне нарочно ставили свои дома в виду города, будет легче укрыться за крепкими стенами в случае нападения врага. Отселялись ремесленники, углежоги да кузнецы, рубили хоромы бояре. Сейчас несколько таких селений было занято княжескими дружинами - в них своей участи ожидали семьи рязанских князей да боярских родов. Близ изб, где коротали они время, стояли возки и телеги, возле которых крутились немногочисленные холопы - те, кто не променял под шумок службу господам на полуголодную волю на пепелище. Простой люд большею частью начинал понемногу возвращаться к сгоревшим домам - мало кого удерживали.