Избранная

Спустя полчаса Маша уже вошла в холл знакомой больницы. И снова там не происходило ничего страшного. Плакат висел на месте, а у двери беседовали две медсестры, одна из которых держала в руках какие-то бумаги.

– Это анализы ревнивца? – спросила вторая.

– Да, – кивнула первая, передавая ей бумаги. – Да вот и он сидит. Пришел за анализами на отцовство. Смотри, как нервничает.

Маша проследила взглядом за ее жестами и увидела в дальнем углу холла знакомую девочку с перевязанной ручкой, сидевшую рядом с отцом. Анатолий в самом деле нервничал.

– Вот подозрительный тип! – хмыкнула вторая. – И что, в итоге грозит развод?

– Почему же? Это его ребенок. Зря только себя извел и дочку в больницу притащил.

Маша удовлетворенно улыбнулась. Вторая медсестра взяла документы и направилась к ревнивцу. Для этого ей следовало обойти регистратуру, расположенную посреди холла.

Маша не видела, как в боковую дверь, находящуюся как раз за регистратурой, вошел Дэн с каким-то листком в руках. Он столкнулся с медсестрой, уронившей все бумаги на пол. Лучезарно улыбаясь, Дэн собрал их и вернул медсестре, кокетливо улыбнувшейся в ответ.

Выйдя из-за регистратуры, медсестра подошла к Анатолию и вручила ему бумаги. Он взял Верочку за руку, и они пошли к выходу.

Похоже, здесь все обошлось благополучно и вмешательства не потребовалось, подумала Маша, выходя следом. Но вдруг девушка заметила, как изменился в лице Анатолий, заглянувший в бумаги, когда они стояли на крыльце. И с какой злобой посмотрел после этого на весело улыбающуюся Верочку…

– Я сегодня сам разобрался во всем! Я идиот! Ты обманывала меня все эти годы!

– Но это невозможно… Верочка твоя дочь! Этому должно быть какое-то объяснение…

– Вот и объясни мне! Почему у меня вторая группа, у тебя четвертая, а у Веры первая?! Посмотри на анализы! Там все…

– Меня не волнуют анализы! – закричала Люба. – Я тебя спрашиваю – ты думаешь, что Вера не твоя дочь?!

Верочка, оставленная всеми, горько плакала в своей спальне. Она слышала, как ее родители ссорились и кричали, чего прежде не было никогда, и думала – пожалуй, Агнесса была права. А это значит… значит… что скоро ее, Верочку, сдадут в интернат.

– Думаю, что не моя, – ответил Анатолий.

– Какой же ты подлец! – Люба захлопнула за собой дверь спальни, и оттуда донесся ее горький плач. Анатолий, ударив кулаком по стене, отправился курить на балкон.