Избранная лирика

Вечерами тихими,
полными покоя,
кто из нас не слыхивал
песню за рекою?

Где-нибудь под звёздами,

посредине лета…
Что в ней, неопознанной,
до конца не спетой?

Хорошо ли, худо ли —

без конца, без края
в ней тоски и удали
сила молодая.

Светлая ли, грустная

песня за рекою —
что-то очень русское,
очень дорогое.

* Чернила — не кровь, а строка — не душа *

Чернила — не кровь,
а строка — не душа,
но есть исключительный случай,
когда замираешь,
почти не дыша,
в предчувствии редких созвучий.
В такую минуту,
над словом склонясь
в сплошном отрицанье покоя,
поймёшь ты,
что с временем держится связь
одной, неизбежной строкою.
Когда эту строчку ты все же настиг
и ей уже некуда деться,
то трудно понять,
где кончается стих
и где начинается сердце.

* Умерла моя мама – простая рабочая *

Умерла моя мама —
простая рабочая.
Положили её
в заводском нашем клубе.
Как живая.
И смерть изменила не очень её,
только стали суровыми
добрые губы.

Только глубже запали

морщинки косые,
только сердцу,
которое билось и плакало,
и тревожилось
в вечной заботе о сыне,
стало всё безразлично
и всё одинаково.

И оркестра охрипшего

хмурые звуки,
запах хвойных венков,
ещё влажных от инея,
и мои, в изголовье,
тяжёлые руки
и судьбы моей чёткая,
ясная линия.
Будет горе —
а ты не поплачешь об этом,
и дороги —
а ты не махнёшь мне рукою.
Ты лежишь
под густым электрическим светом,
Не привыкшая
к ярким цветам и покою.

Будет полночь светла

от январского снега,
как обычно,
такая же, очень простая,
И в открытую форточку
сразу, с разбега
молодая снежинка
впорхнёт и растает.

Будет утро.

Весна на зелёной планете,
и хорошие песни,
и добрые люди.
Будет так,
что и горя не станет на свете,
лишь тебя
никогда уже больше не будет.

Никогда…

Не помочь никакими слезами.
Сыновья, сыновья,
видно, все мы такие —
матерей мы целуем
в толпе на вокзале,
о любви матерям
говорим на могиле.

* В окно вагона, словно в прошлое... *