Избранная Луной

Выждав еще немного, я позвонила родителям. Маму мой поступок шокировал, отец вообще пришел в бешенство. По его словам, я струсила, не пожелав отстаивать свои права, да еще и в него не поверила, в его способность защитить дочь. Но я не могла иначе! Родители не понимали: обратившись в ВОК с жалобой на Андрея, я автоматически попадала в круг интересов контролера Хемминга. Магичка, ставшая оборотнем, но при этом сохранившая магию, – заманчивый объект для исследований. Прожить всю жизнь в качестве подопытной зверушки – незавидная судьба, уж лучше скитаться по свету, не так это напрягает, особенно когда любишь перемены и новые места.

Послушавшись умного совета Николаева, я пустилась в бега, кочуя от одного его знакомого к другому…

Ночь пахла фиалками, отдающим солнечное тепло асфальтом, сладостью спеющих ягод и хвоей темного леса, раскинувшегося в паре десятков метров от дома колдуна.

Благодаря полученному от Вольского разрешению я беспрепятственно вышла за ограду, но набирать номер куратора не спешила, огляделась для начала. Где-то в темноте скрывались они – боевики Контроля, охраняющие покой домочадцев Вольского. Магический спецназ Полуночи – сила, с которой считаются все.

Втянув носом воздух, нащупала нить характерного для заочно знакомой троицы аромата. На фоне присущих человеку запахов четко выделялись и другие: репеллента, колбасы и растворимого кофе. Бедняги, вынуждены питаться всухомятку? Можно было бы предложить Киму подкормить наших защитников, да только вряд ли они согласятся.

Как ни всматривалась в расцвеченную для глаз оборотня тьму, никого не заметила. И не услышала – чужое присутствие выдавал только запах. Впрочем, уверена, у боевиков Контроля есть артефакты, превращающие их в невидимок и на обонятельном уровне.

Полюбовавшись на звездное небо, а заодно набравшись решимости, отыскала в новеньком смартфоне номер Ника и решительно нажала на «вызов».

Он ответил мгновенно, будто не выпускал телефон из рук:

– Мария?

– Да, это я…

– У тебя совесть есть, Мария? Почему не звонила? Я же волнуюсь!

Получив допуск на свободный выход за ворота, я перестала отзваниваться Николаеву, сама толком не знаю почему. Возможно, повлияли слова Вольского? Про то, что я отчитываюсь Нику?

Впрочем, нет, дело в другом. Надоело, что куратор, находясь на расстоянии, контролирует каждый мой шаг, подробно расспрашивает, как прошел день, словно ведет журнал наблюдений за ходом эксперимента. Сам же редко когда рассказывает то, что интересует меня: о родителях и друзьях.

Подождав, пока Николаев выдохнется, спокойно уточнила:

– Хотите сказать, что не осведомлялись у своего друга, как я? От него вы знали, что я в порядке, так что не возмущайтесь.

– Мария!.. – Молчание. И растерянное: – Извини, был неправ. Но и ты меня пойми, я за тебя в ответе.

Едва не возразила, что ему не перед кем отвечать, но сдержалась. Спасая, Ник взял на себя определенного рода ответственность за мою судьбу. Влезая в цепочку «преследователь – жертва» третьим звеном, он подверг свою жизнь опасности: вервольфы не прощают тех, кто уводит у них добычу.

– Это вы меня простите, Ник, я больше не буду пропадать.

– Хорошо, ситуацию прояснили, – быстро согласился куратор и потребовал: – Рассказывай.

Приказной тон не слишком приятен, но когда тебе помогают, приходится закрывать глаза на то, как это делают.

– Кошмары вперемешку с воспоминаниями продолжаются. Волчий тоник плохо подавляет волчицу, поэтому я перестала его пить. А чтобы не было случайных превращений, оборачиваюсь сама и бегаю в лесу минимум по часу каждую ночь.

– Мария…

– Мне правда так удобней, – перебила я его. – И лучше я буду выпускать зверюгу сама, чем она полезет в самый неподходящий момент.

Несколько секунд Николаев молчал, а затем осторожно спросил:

– Ты тренируешься?

– Когда? Даже не пыталась, пока Вольский был дома. И сейчас не могу, Даша – что маленький хвостик, везде со мной. Гарантированно остаюсь в одиночестве только ночью, да и то приходится уходить в лес на всякий случай. А на днях узнала, что дом охраняют боевики Контроля. Как мне теперь быть?

– Как и раньше. Никто за тобой не последует, не оставит пост любопытства ради, – успокоил Николаев. – Выходит, у тебя никаких продвижений в тренировках нет?

– К сожалению, ноль. Вероятно, то был единичный случай, прощальный всплеск утраченного дара.

– Намекаешь, что можешь вернуться к родителям и заявить в ВОК на Горобинского? – проявил недовольство куратор.

– А почему бы нет?

– Мария, не глупи. Единичный случай может оказаться чудом. Ты же не хочешь, чтобы «прощальный всплеск» снова всплеснул в застенках ВОКа? А ведь они обязательно поинтересуются, как тебе удалось сбежать из клетки.

Меня даже передернуло от мысли, что куратор прав. Становиться подопытной крысой я не хотела.

– Ник, как долго мне еще здесь сидеть?

– Тебя что-то не устраивает? Кто-то обижает? – насторожился куратор.

Приятно, когда за тебя переживают.

– Нет. Даша ко мне привязывается, боюсь, ей будет больно, когда настанет время расставаться.

– Это минус данной ситуации. Но время все лечит.